Может, нелогично в ожидании собственной невесты, тенью опускаться в толпу скорбящих, но свадебный обряд мне недоступен, ведь я же не могу смотреть за ритуалом в собственную честь? А по тому, как прощаются с человеком, можно многое понять и о жизни. И когда в выбранном мною селении я вижу траурную процессию, то почти не удивляюсь, как откликается мир на мои помыслы.
В здешнем мире умерших сжигают на ритуальном костре, а прах развеивают по ветру над рекой или морем. Так отдают дань четырем стихиям сразу, а чтобы душа благополучно достигла царства Сомнии, прощание проводят ночью, под зорким присмотром лун и сопровождение заунывных песнопений жриц.
И вот замечаю, что юных девушек не допускают к церемонии прощания, будь то даже близкими родственницами умершего. Девушки в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет – в списке потенциальных невест Смотрителя, и пока на них не падет жребий или они не выйдут из этого возраста, их максимально ограждают от всего, что составляет человеческую жизнь. Они не принимают участие в праздниках, или, как сейчас, в траурных церемониях, им не разрешено гулять в сопровождении молодых людей, если это не родич. Их не берут ни на ярмарки, ни на представления бродячих актеров, ни в поездки.
Им разрешено лишь пребывать дома или общаться с самыми близкими подругами во дворе. Такое впечатление, что их сразу готовят к затворнической жизни на моем острове. В принципе, вполне оправданные правила: чем меньшего лишаешься, тем проще свыкнуться с новой участью. Вот только вопрос: а откуда люди знают о том, что я на острове один? Они ведь никогда не осмеливаются направлять свои корабли в сторону моих владений. Или они просто выполняют заведенные много веков назад традиции, не вдумываясь в их смысл?
Странный мир, так упорно цепляющийся за ритуалы и верования. Впрочем, разве он хуже, чем тот, который я покинул. Религиозных фанатиков хватало и там, но еще люди гибли от цунами, пожаров и землетрясений. Здесь же смерть чаще всего – лишь закономерное завершение долгой и достойной жизни, не считая, конечно, пограничья, наполненного безжалостными кочевниками, которые убивают ради добычи.
Еще замечаю, что у ритуального костра собирается все селение, но потом, скорбеть за закрытыми ставнями, уходит лишь семья, никаких застолий. Четкие границы – в семье, в селении, в государстве. Да, между землями, разделенными между смотрителями, неплохо налажены торговые связи, но вот сниматься с места и переезжать в поисках лучшей доли или просто путешествовать мало,