И с тех пор порубили здесь много дубов,
В наших диких лесах. Но сюда не дошли.
– Что ж, выходит, твой дед и не видел меча?
– Нет. Ни дед и ни прадед… Лишь знают, где дуб;
Да легенду друг другу, уж сколько веков,
Пересказывают. А теперь и сынов
Не осталось уже в их почтенном роду.
Ну а я… не марийка, а русская я.
Я – приёмная дочь. Было мне года три,
Или пять, как татары деревню сожгли,
Всех убили мужчин, ну а женщин, детей
Взяли в плен. Мать моя попыталась бежать,
Но догнали татары. Меня же она
Схоронила в Ветлуге, в густых камышах.
Я с тех пор уж не видела больше её.
Так осталась одна. А потом уж, в лесу
Меня Устя нашла и к себе привела.
Так у них и живу я. Она мне как мать… –
И ответил ей Фёдор на этот рассказ:
– Свет мой, Маша! Едва я увидел тебя,
На мгновение я обо всём позабыл;
Еле сердце в груди я своей отыскал,
Так забилось оно. Так стучит и теперь,
Лишь в глаза голубые твои посмотрю…
Только долг не даёт мне остаться с тобой.
Но тебе обещаю: к тебе я вернусь…
– Помолчи! Помолчи! Обещаний ты мне
Не давай, не тревожь. Буду жать я и так.
Лучше меч постарайся скорее достать,
Да спеши в свой поход. Да скорее вернись.
– Эх! – Тут Фёдор Шарьинец обнял крепкий дуб,
Столь широкий, что ствол он не смог обхватить.
Сокол Финист взлетел, да над кроной кружил.
– Э-эх!! – напрягся Шарьинец всей силой своей.
Сокол Финист всё шире и шире круги
Над зелёною кроною дуба повёл.
Ветер всюду поднялся, завыл, засвистел.
А на небе над дубом из туч небольших
Вдруг огромная чёрная туча свилась,
А из тучи, змеёю спускается смерч
Прямо к дубу, и крону его он объял.
Маша, видя такое, стоит, не жива,
Не мертва, оробела, не в силах шагнуть.
– Э-э-эх!!! – тут Фёдор вскричал, зарычал, словно зверь.
Вздрогнул дуб, покачнулся, ветвями встряхнул,
От земли оторвался и рухнул, треща,
Будто скошенный в страшном бою богатырь.
Тотчас смерч отступил и по лесу ушёл,
По пути всё ломая, со свистом лихим.
А колоду, в которой схоронен был меч,
Вырвал дуб из земли, обвивая её,
Спрутом крепких корней. Фёдор корни сломал
И колоду разбил, и достал из неё
Свёрток чёрного шёлка. Его развернув,
Он достал ножны дивные редкой красы.
Сокол изображён был на ножнах резных.
Рукоять у меча тоже дивной красы
В виде сокола вся, что когтями держал
Крестовину меча, смирно крылья сложив.
Драгоценные камни сияли на ней.
– Дивный меч! – восхитился Шарьинец. – Его
Впору князю любому во славу держать! –
Он обтёр меч от смазки, на пояс одел. –
Эх, теперь бы коня!.. а пешком-то с мечом…
– Ничего.