Ближе к вечеру Марина полила цветы и решила вытереть пыль в доме, вначале в мансарде, а затем внизу, в комнате. Закончив работу наверху, она спустилась по лестнице вниз. Честно говоря и вытирать особенно было нечего, но ей хотелось чем-то занять себя, почувствовать нужной. «Нужной хотя бы для вытирания пыли», – звучит несколько сюрреалистически, хотя, какая разница, чем заниматься, лишь бы не думать. Ни о чем. Вот бы научиться так жить.
Вытирая пыль в комнате Марина остановилась около литографии картины Дега «Абсент». Ее повесил муж, причем не в последние годы, когда она, олицетворяя собой всю безнадегу бытия, вполне могла служить национальным гербом. Во всяком случае картина значительно точнее и ярче отражала наше сегодня, а возможно и завтра, чем этот трезуб, неизвестно откуда взявшийся и тем более непонятно что означавший. Впрочем, чему удивляться, для тех, от кого зависело окончательное решение, вся живопись сводилась к «Утро в лесу» Шишкина, да и то потому, что картина являлась неотъемлемым интерьером всех общепитовских заведений.
Марина к картине относилась равнодушно. Раньше. Сейчас картина стала все больше и больше притягивать ее. Устроившись обычно отдохнуть на диване, ее взгляд, блуждая по стене уже не останавливался на «Купальщице» Ренуара, или «Снеге» Альфреда Сислея. Внешне все можно было объяснить довольно просто. Отрешенность, желание уйти в себя, отгородиться от мира, разве сегодня это не главное. «Мы чужие на этом празднике жизни». С праздником можно примириться. На каждом найдутся чужие. Но это не праздник. Пир во время чумы, вакханалия гиен, дорвавшихся до свежатинки. Что-то изменилось во всех нас и что-то изменилось в самой Марине.
Вечером по второй программе показывали старый фильм Александра Корда «Леди Гамильтон». Попереживав вместе с Вивьен Ли, Марина вышла во двор подышать воздухом перед сном. Легкий ветерок шелестел в ветвях деревьев. Жаркий день сменился ночной прохладой. Вокруг стрекотали цикады, с дальнего пруда доносилось кваканье лягушек. Она присела в кресло на веранде, в задумчивости посмотрела на стакан и со вздохом допила вино. Посидев несколько минут, она поднялась и пошла по дорожке вдоль виноградных шпалер в конец участка, Дойдя до границы виноградника, Марина внезапно остановилась. Начала прислушиваться. Ничего. И все же ее сердце замерло. На участке кто-то был. Она могла в этом поклясться. Скорее всего прятался за виноградными кустами. Марина запаниковала. Страх сжал ей горло.
Перед пробуждением ему снился один и тот же сон. Огромная морда заслоняла звездное небо и в то же время бережно держала его за загривок. Ему не было больно, но земля столь стремительно проносилась под ним, а трава хлестала по лапам, что его подташнивало. В этот момент он обычно просыпался. Голод снова рвал желудок. Пора выходить на охоту. Хотя какая теперь охота, болели старые раны, ныли суставы лап. Теперь он мог только воровать. И все же, когда на поляне он нос в нос столкнулся с зайцем, реакция его не подвела. Пока