– Время настало, пора нам сойти со сцены. – Раздался сильный голос со ступеней одной из четырехугольных пирамид. – Каких бы высот мы не достигли, но путь этот завел в тупик.
Фигуры на площади остались молчаливы и неподвижны в знак скорби и памяти. Оратор спускался вниз, в высоко поднятых над его головой руках красовался предмет по-своему изящный и неказистый в одно и то же время. Каждая грань многоугольника, рассчитана с предельной точностью, но форма совершенно неприятна сознанию, неправильна. Он словно бы противоречил всем законам мироздания.
– Вы – последние свидетели былого величия, и дабы сохранить его, в час, когда все миры сплетаются в единую нить и границы реальности наиболее тонки, я остановлю часы нашей расы.
Чем ближе подходил оратор к обелиску, тем ярче становилось алое сияние. От этого искрящаяся кожа всех собравшихся выцветала на глазах, покрываясь безжизненной серой коркой. Все замерли, когда, спустившись на площадь, старейшина водрузил неправильный геометрический камень на вершину обелиска. Материя мира встрепенулась, все пространство издало тяжелый скрежещущий звук и вместо того, чтобы излучать алое сияние, даруя свет знания и жизни, обелиск обратил свою силу на поглощение. Древние хором издали возглас прощания и, распадаясь, их тела серым песком закружились в пространстве. Каждое из тел создавало отдельную каменную пирамиду сложной формы с извилистыми гранями, окружая древний город стеной, уходящей далеко в небеса. Каждая из каменных пирамид отличалась уникальными изгибами и неровностями, сохраняя черты характера своего предыдущего воплощения. Земля содрогнулась от тяжести внезапно возникшего горного хребта, ужасное землетрясение, уничтожая последние признаки существования этого прекрасного древнего города, пронеслось по поверхности планеты.
Через какое-то время обелиск заснул, как заснуло и единое сознание древних, обративших свои тела в горную породу. Теперь он излучал мерное голубое сияние, оставшись на вечность в своей темной гробнице.
Насколько хватало глаз, раскинулись Кавказские горы. Любой, кто хоть раз видел перед собой эту громадную стену со снежными шапками, уходящими за облака, ощущал приступ благоговейного восторга и страха. Недаром о них слагали легенды, если даже современный человек дивился этому чуду природы, что уж говорить о необразованных дикарях, придававшим горам очертания богов. Величественные древние каменные мудрецы хранили в себе не только внешнее величие, но тайны скрытые далеко от человеческих глаз. А когда есть тайна, есть и тот, кто должен её раскрыть…
– Профессор, мы, наконец, расчистили завалы!
Донесся до почерневшего за время сна живого камня звук членораздельной речи, и слабый поток воздуха ворвался в его темницу. Это звуки пробуждения, звуки новой эры. А тем временем по ступеням к нему спускался новый «старейшина», обелиск ощущал невероятные амбиции и сильный дух этого существа еще не знакомого ему нового вида, которого прислужники именовали – Профессор.
Часть 1. Столица всероссийская Санкт-Петербург. Ночь на первое мая – Вальпургиева
Глава 1
Лектор прохаживался вдоль доски мерными шагами, изредка поглядывая на скучающую аудиторию. За окном по летнему заиграло солнце, питерская зима пошла на спад, а весна начала набирать силу. 29 апреля 1877 года обещал быть невероятно теплым, и «шкубентам», как нравилось именовать профессору Тетереву своих учеников, не терпелось скорее покинуть душную аудиторию. Один из студентов совершенно отстранился от лекции о естественных науках, которые опровергали свои же догмы практически каждый следующий день. Молодой человек грезил приключениями, толи возраст такой, склонный к романтике, толи проявлялась, еще с детства, мечтательная натура. Профессор Тетерев невысокого роста широкоплечий дородный мужчина. К своему возрасту, он уже обзавелся приличным животиком, который с немалым удовольствием поддерживал руками. Мужчина прервал повествование об орбитах вращения небесных тел и обратил взгляд своих маленьких глаз, спрятавшихся под очками с толстыми стеклами, на молодого «шкубента».
Прикрыв глаза, Джером абстрагировался от насущного, уносясь в тир, почувствовал знакомый пороховой запах. В ушах, словно музыка, раздавались ружейные и пистолетные выстрелы. Представил, как кучно кладет пули в мишень, выстрел за выстрелом разлетаются стеклянные бутылки. Внезапно осколки, отбрасывающие метающиеся в страхе тени, начинают обретать человеческие очертания.