Настя позволяла мне проникать в него, класть свой пакетик и забирать его перед занятиями. Трупики, которые за неделю неизбежно начинали попахивать тухлячком, я выдавала на очередном занятии по физиологии за только что умерщвлённых лягушек. Препод ходил кругами, не понимая, откуда взялся вполне определённый запах, а я, с вымученным лицом, делала вид, что мышцы на лапках сокращаются.
Однажды Настя не смогла сдержать своего любопытства, залезла в холодильник и развернула таинственный пакетик, источающий откровенно сомнительный аромат. Это стало ясно по дикому челябинскому крику, прогремевшему на полобщежития, а затем и на весь район. Потому что Настя вышла на балкон, склонилась через перила и, пока я не прибежала, многократно орала прокуренным хриплым басом одно и то же:
– О-о-оля-я-я! О-о-о-оля-я-я!
Было очень сложно объяснить ей, что я не француженка. По ходу, она мне так и не поверила…
…Возвращаюсь мыслями к настоящему времени и коту, который продолжает оставаться полутрупом, но уже молчаливым.
– Его нужно оставить на стационар, – предлагаю очевидное девушке-куратору.
Та согласно кивает. Вместо назначения хочется распечатать молитву…
Серёжа в стационаре мирно спит на стуле. Мне нужна помощь, поэтому жестоко бужу его. Он смотрит на меня, как на привидение, встаёт, покачнувшись, и идёт следом, в кабинет. Кофейку бы нам сейчас, обоим, а то глаза словно мёдом намазаны.
Следующий по очереди – кот-донор.
– У этого нужно взять кровь, – поясняет девушка, доставая его из переноски. – И перелить вон тому котёнку, – указывает на другую переноску.
– На спид и лейкоз31 проверяли? – уточняю на всякий случай: оба эти заболевания являются частыми спутниками котов, подобранных на улице.
– Ага, – кивает головой девушка. – И отрежьте ему заодно яйца, под одним наркозом.
Донорство – это хоть и безопасная, но кровопотеря, а тут ещё и… с позволения сказать… яйца? Высказываюсь, но проигрываю в своём мнении: нет возможности привезти кота ещё раз, а кастрировать надо.
Набираем шприцы с антикоагулянтом.
Кот, удивлённый полуночным бдением, с удовольствием выходит из переноски, щурясь от яркого света и с любопытством оглядывая пространство вокруг. Он так рад выходу наружу, что спокойно поддаётся на наши манипуляции. Заворачиваем его в большое махровое полотенце, наркозим. Пока я беру из ярёмной вены кровь, стоя у головы спереди, Сергей оперирует кота сзади.
Затем из переноски извлекается бледный истощённый котёнок с мутными глазами. Похоже на герпес – бич бездомных котят, из-за которых они лишаются