Серхио задумчиво стучит пальцем по пачке с сигаретами – он курит Gitanes, и я очень надеюсь, что не из-за рекламного слогана про «вечную свободу».
– Он у тебя случайно не с собой?
– Чисто случайно с собой. – Я лезу в сумку и достаю оттуда длинную узкую коробочку, на бархатном дне которой лежит моя покупка. Я не нарочно ее с собой таскаю – я просто только вчера ее купил и не успел выложить, отчасти потому, что не придумал, куда эту штуку до поры до времени в квартире у Марины спрятать. Она же инстинктивно вынюхивает новые незнакомые вещи, из-за чего сюрприз ей преподнести нелегко.
Серхио быстрым движением забирает у меня футляр и подносит к лицу, словно это музыкальная шкатулка с очень тихой мелодией, к которой он прислушивается. Он даже прикрывает глаза. Мне знакомо это выражение – я видел его и у Серхио, и у Марины. Он не прислушивается. Он принюхивается. Вампиры могут чувствовать и отличать запах себе подобных. Серхио пытается понять, держал ли эту коробочку в руках вампир.
Он открывает крышку. Красные камни на розовом бархатном фоне блестят в красном же свете барного светильника. Серхио подносит коробку еще ближе к лицу – едва ли не нос в нее сует.
И внезапно на его лице отражается шок.
Его глаза распахиваются, он вскидывает на меня взгляд, и в нем, пусть всего секунду, прежде чем он успевает взять эмоцию под контроль, читается страх.
Он, конечно, быстро берет себя в руки, но я не мог ошибиться.
Значит, я прав. Мой любезный продавец и правда вампир.
Вопрос только – был ли он вампиром раньше или стал им недавно, как наш Лева?
Лева – легок на помине – как раз в эту секунду возвращается за стол и плюхается на кожаный диванчик рядом со мной. Я бросаю на него быстрый проверочный взгляд: лицо спокойное, нервической веселости нет, глаза не краснее обычного. Значит, во время своего путешествия в глубины клуба он не сорвался и никого не покусал. Лева вытаскивает из пачки Серхио сигарету и спрашивает:
– Официант не пробегал? По-моему, надо еще вина заказать.
Я киваю, но при этом продолжаю смотреть на Серхио.
С ним происходит что-то странное.
Он все еще держит коробочку с браслетом в руках, но теперь к ней больше не принюхивается. Вместо этого он бросает на Леву короткий, растерянный взгляд – словно видит его впервые. Белки его глаз блестят в полумраке бара, словно Серхио – дикое животное и слушает тревожные звуки леса. Он только что ушами не прядает, как вспугнутый олень из «Бэмби». Его лицо сейчас как никогда похоже на лица со старинных портретов – драматическими тенями, белизной глазных яблок, чернотой расширенных