У нее на щеках, оказывается, ямочки.
А я – идиот. Полный, законченный идиот. Она моя начальница. На своих начальниц люди так не смотрят. И вообще, еще вчера я ее всей душой ненавидел.
Отсмеявшись, она доверительно наклоняется поближе ко мне – в оранжевой тени ее темные глаза отливают странным, красновато-фиолетовым блеском, и веселья в них уже нет, – и говорит:
– Спасибо. Ты не представляешь себе, как глубоко ошибаешься, но это совершенно не важно. Я все равно очень тронута. Мне много лет никто не говорил, что я хрупкая, и не стремился меня защитить. Оказывается, это очень приятно.
Я раздраженно качаю головой и смотрю на нее исподлобья – с ней просто невозможно, она говорит о своей силе с таким апломбом, что хочется ее щелкнуть по носу, как самоуверенную девчонку. Это просто смешно. Ошибаюсь я, как же! Нашлась, видите ли, «сильная женщина» – от горшка два вершка. Повинуясь дурацкой ассоциации, я задаю очередной свой «умный» вопрос:
– Сколько тебе лет?
Она реагирует неожиданно – короткой неловкой паузой – она уже открывает рот, чтобы ответить, потом меняет решение и выпаливает явную ложь:
– Тридцать.
Теперь моя очередь смеяться.
– Что?!
Она кивает, игнорируя мой недоверчивый смех, будто бы уже уверенная в своих абсурдных словах:
– Тридцать.
Впервые в жизни я встречаю женщину, которая ДОБАВЛЯЕТ себе возраст, причем неизвестно – зачем. При всех чудесах косметологии, при сколь угодно здоровом образе жизни ей никак не может быть больше двадцати пяти.
Я ловлю ее прохладные тонкие пальцы – определенно, моему идиотизму сегодня нет пределов:
– Врунья.
Секунду она смотрит на наши соединенные руки и затем медленно – чтобы не обидеть меня, видимо, она-то не идиотка, – отодвигает свои пальцы от моих. Она отвечает, не поднимая на меня глаз:
– Нет.
О чем она? О возрасте, о вранье или о том, что не надо мне было брать ее за руку?
– Марина, что ты пытаешься доказать? Что тебе никто не нужен? Но это не так – это не может быть правдой. Всем людям кто-то нужен.
Она смотрит наконец мне в лицо и говорит – снова с той же непонятной мне, щемящей отрешенностью:
– Да. Всем людям кто-то нужен.
Мой внутренний герой, тот рыцарь на белом коне, который, очевидно, живет в каждом из нас, хотя в обычной обстановке его днем с огнем не сыскать, немедленно бросается в бой – мне непременно нужно ее утешить. Но при этом не напугать своими, мне самому пока непонятными эмоциями. Мне нужно постараться и пошутить:
– Вот тебе, например, нужен я.
Что в этой фразе могло спровоцировать мимолетную панику, мелькнувшую в ее глазах?
Я продолжаю, не желая отвлекаться на эти непонятные перемены настроения и снова стремясь ее отвлечь и утешить:
– Как