Что-то нечеловеческое было в этом порыве, лица всех искривились, безумные глаза выперли из глазниц, каждый что-то кричал, извивался… Когда цель была достигнута, из раскалённого марева вынырнула деловитая тень электрички. Все были счастливы. Но единение, такое кратковременное, было фальшивым. Старшина ушёл на другой участок. Деды захотели есть. Рядом с железкой находилась фабрика по производству кондитерских изделий. Солдаты бегали туда за пряниками. Работницы, молодые и дородные хохотушки, охотно подкармливали бедолаг. Сафар – где он до этого находился, сказать трудно – приказал:
– Гуси! За кормом!
Горев тоже встал, чтобы идти, но Сафар небрежным жестом остановил его:
– Без тебя справятся. Шнырь, Попа, вперёд!»
И гуси вспорхнули. Им самим хотелось пряников, дорога была хорошо знакома. Они ушли. Сафар, почёсывая густо заросшую шерстью грудь, весело рассмеялся:
– Бабы там слёзы льют, глядя на этих гопников. А те им, тем временем, под юбки заглядывают. Голой бабы, наверное, никто в глаза не видел. Соплюны!
И он, блаженно постанывая, раскинулся на траве. Но долго лежать ему не пришлось. Прибежал замполит роты Александров, сухопарый рыжеватый малый. Он был так моложав, что, если бы не погоны, сам бы тянул на припухшего дембеля.
– Давайте вставайте, надо подсыпку делать. Лопаты берите, – энергично приказал он.
Худайбердыев, изнурённый водкой дед, мрачно ему ответил:
– Сам бери!
– Что! А ну, встать!
– Давай, замполит, один на один, что – слабо?
– Что ж, давай!
Борьба была недолгой. После молниеносной подсечки Худайбердыев распластался в пыли.
– Ну, ты даёшь, лейтенант! – уважительно сказал он. – Гуси, гуси, за лопаты, живо!
И гуси принялись за дело. Посланные за пряниками где-то блуждали. Но гроза уже надвигалась. Откуда-то пришёл старшина. Он сразу же определил, что двоих нет:
– Где они? Молчите. На фабрику пошли. Я сколько раз вам говорил, чтоб туда ни ногой! А? Что ж, подождём.
И он, закурив сигарету, уселся в тенёчке. Он любил скользкие ситуации, любил распускать руки, так что многие духи возвращались с трассы с его отметинами.
Наконец гонцы появились. Старшина, неспешно докурив, взял палку и направился к ним. Как кролики перед удавом, они не пытались бежать или защищаться, понимая, что формально старшина прав, да и защиты от него нет. Избиение было жестоким. Таджиеву старшина разбил голову, кровь на его чумазой физиономии никого не ужаснула.
– Так, так, поучи, старшина! – поддакнул Сафар. – Совсем от рук отбились, за смертью только посылать. Так их!
Гуси бессмысленно пялились на старшину. И тот, наконец, сменил гнев на милость:
– Пряники принесли? Да не трогай ты, Таджиев, голову, не помрёшь. Давайте пряники!
Сладость была нестерпимой. Горев ел