Слушая лекцию, я размышляла над участью Зары, которой едва исполнилось двадцать лет. Она якобы агитировала русских девушек совершить теракт. Как улику на суде предоставили ее записи. На одной из страниц была нарисована девушка в платке и подпись: «Нам не страшно умирать».
Зара обвинений не признала.
Адвокаты чеченки заявили, что взрывчатку ей подложили. Она никого не собиралась убивать. Подлинность записей подтвердила мать девушки:
– Надо было все сжечь. Дневники вести опасно!
После библиотеки я ходила на рынки и в магазины в поисках работы.
– Нужна местная прописка! Свое жилье! – объясняли мне. – Вы из Чечни, вас должно проверить ФСБ! Вдруг вы террористка?
– Похожа?
– Нет. Но таковы правила.
Во второй половине дня я позвонила чеченскому профессору, занимающему должность проректора. Услышав мой голос, седовласый ученый взвизгнул:
– Это не я! Вы ошиблись номером!
Жаль, что за ложь не предусмотрены штрафы.
Как добиться справедливости? В резиденции губернатора была суровая охрана. При нас на улицу выбросили женщину с ребенком, который нуждался в лекарствах.
Побродив вокруг неприступной резиденции, мы выслушали несколько историй о горькой доле и одну – об отчаянном храбреце, ухитрившемся вскарабкаться по водосточной трубе на третий этаж.
– Как кошка, – восхищались обездоленные граждане, – он влез по трубе, потому что в двери не пускала охрана. Он попал в кабинет губернатора и упал ему в ноги. Представляете? Несколько лет жил на улице, а сейчас получил комнату в общежитии!
Мы с мамой нашли заледеневшую трубу водостока, но поняли, что нам комнаты в общежитии не видать: при всем желании мы бы не сумели влезть в окно к губернатору.
Денег на автобус, как обычно, не было, и, возвращаясь по проспекту Карла Маркса на Нижний рынок, нам пришлось обходить разномастную толпу пенсионеров, столпившихся у здания городской администрации. Старики и старухи держали в руках плакаты, кричали и плакали, требуя вернуть льготы. На транспарантах красовались лозунги: «Воры у власти – нет порядка!», «Фашизм победил!», «Позор президенту!».
Милиция приказывала немедленно прекратить митинг. Непокорных граждан, заламывая им руки, представители власти волоком тащили к машинам специального назначения. Среди задержанных оказалась Клавдия Петровна.
– Отпустите! – заорала мама, вцепившись в куртку соседки. – Она за лекарствами вышла! Ироды!
– И-и-и-и-и! – истошно кричала Клавдия Петровна. – Бьют старуху! Бьют!
Схватив пенсионерку за ноги, мы не давали милиционерам запихнуть ее в спецмашину.
– Над немощными людьми издеваются! – возмущалась мама.
Нашу соседку отпустили, и она плюхнулась на асфальт, подвернув лодыжку.
– Домой! – скомандовала мама.
Пока