Цезарио, останься. Стань поближе.
Курио.
Я мог бы и в гримёрке посидеть!
Все, кроме Орсино и Цезарио, уходят.
Орсино.
Души моей потрёпанную книгу
Тебе, мой друг, я давеча открыл.
Ты всё прочёл не по диагонали
И все во мне картинки рассмотрел.
Теперь ступай к Оливии порогу!
Стань у дверей, как юный баобаб!
Скажи ей, что под коврик пустишь корни
И до скончанья века там стоять
Потомкам в назидание ты будешь!
Виола (в сторону).
Была охота! Вот ещё!
Орсино.
Скажи,
Что без нее мне жизнь кошмара хуже.
Что я готов на всё, как синий кит!
Что удавлюсь и вены перережу,
В записке перед смертью повелев
Во всём винить Оливию!
Виола.
Допустим.
А если всё равно ответит «Нет»?
А если скажет «Скатертью дорога»?
Орсино.
Стой на своём. Труби! Кричи! Визжи!
Виола.
А если примет, к визгу что добавить?
Орсино.
Соври, что я недолго протяну
И брачный с нею подписать согласен
Грабительский контракт и всё отдать,
Когда она со мною согласится…
Виола.
Да полно! Всё одно по одному!
Не будет толку!
Орсино.
Мальчик мой! Поверь.
Ты слишком юн, профан по части женщин.
Твои уста нежней Дианы рта,
Пристал румянец твой невинной деве,
И голосок субтилен, как свирель,
Буколики весенней украшенье…
И всё ещё ты в возрасте таком,
Что с девочкой тебя возможно спутать.
Виола (басит).
Чё, правда?
Орсино.
А зачем я стал бы врать?
Но в этом, очевидно, есть и плюсы!
Оливия скорей поймёт тебя,
Чем всех моих посланцев неуклюжих.
И женственность твоя её смутит
И собственную женственность заставит,
От скорби пробудившись, выйти в путь,
Ведущий к моему мужскому…
Виола.
Ладно.
Сведу я с нею вас любой ценой…
(в сторону)
Хоть сам… сама хочу вам стать женой!
Уходят.
Сцена IV
Замок Оливии. Входят Мария и Фесто.
Мария.
Если не скажешь, где болтался все это время, я сожму мои губы так крепко, что в них и волосок не пролезет, а не то что слово в твою защиту, когда госпожа велит тебя повесить!
Фесто.
Пусть вешают. Лишь бы не за яйца.
Мария.
Чего это ты так расхрабрился?
Фесто.
А того, что с утра побрился.
Мария.
Нет ума, зато отваги – хоть отбавляй!
Фесто.
Умно ль бояться боли,
Когда душа на воле?
Мария.
Значит, зря