Очень важной является норма п. 2 ст. 18 Закона, в соответствии с которой адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии). Ранее действовавшее законодательство ни при каких обстоятельствах не исключало ответственности адвоката за заявления, сделанные им в суде в процессе защиты интересов своего доверителя. Между тем свобода выражения мнения для адвоката тесно связана с его профессиональной обязанностью представлять интересы клиента. Эта идея была уже давно воспринята законодательствами стран с развитой и имеющей давние демократические традиции правовой культурой. В одном из решений английского суда, вынесенном еще в 1883 г., но использующемся в прецедентом праве и по сей день, указывается: «Роль адвоката одна из наиболее сложных. Он не должен говорить о том, что он знает. Он не призван решать истины или ложны факты, с которыми он имеет дело. Все, что он должен делать, это как можно лучше спорить, чтобы отстоять позицию своего клиента… Смысл в том, что адвокат не должен подвергаться опасности стать ответчиком по искам, поданным против него в связи со сказанным в процессе защиты…» Указанная выше норма Закона как раз и устанавливает иммунитет адвоката против диффамационных исков (диффамация – правонарушение, состоящее в причинении вреда репутации или чести посредством произнесения слов или их публикации). Указанный иммунитет, однако, не носит абсолютного характера, он не действует, в случае если соответствующие действия адвоката содержат состав уголовного преступления. Указанные ограничения не распространяются и на гражданско-правовую ответственность перед доверителем, поскольку адвокат не вправе осуществлять свои права во вред доверителю и в любом случае связан необходимостью соблюдать и отстаивать интересы последнего (абз. 2 п. 2 ст. 18 Закона).
В соответствии с п. 3 ст. 18 Закона истребование от адвокатов, а также работников адвокатских образований, адвокатских палат или Федеральной палаты адвокатов сведений, связанных с оказанием юридической помощи по конкретным делам, не допускается. Эта норма устанавливает еще одну гарантию соблюдения адвокатской тайны, не допуская ситуации, когда сведения ее составляющие будут получены не в связи с допросом адвоката или осуществлением в отношении него оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий (гарантии адвокатской тайны для данного случая предусмотрены ст. 8 Закона), а иным