Это случилось и с ним – во время мощной грозы, на пороге ризницы. Сандра спросила, кто он такой, и он ответил: «Я – священник». Он рисковал. Сам даже точно не знал почему. Или знал, но только сейчас смог себе признаться.
Он испытывал к этой женщине странное чувство. Было между ними что-то общее. Кроме того, Маркус ее уважал, ведь ей удалось оставить боль позади. Она выбрала этот город, чтобы начать все сначала. Попросила перевести ее в другое отделение, сняла маленькую квартирку в Трастевере. Завела новых друзей, обрела новые интересы. Снова стала улыбаться.
Маркуса всегда изумляли перемены. Наверное, потому, что ему измениться было невозможно.
Ему были известны передвижения Сандры, ее расписание, ее маленькие привычки. Он знал, куда она ходит за продуктами, где любит покупать одежду, в какой пиццерии обедает по воскресеньям после похода в кино. Иногда, как сегодня вечером, она поздно возвращалась домой. Но не казалась расстроенной, только усталой: допустимый осадок напряженно проживаемой жизни, состояние, которое снимается горячим душем и спокойным сном. Окалина счастья.
Порой, в один из тех вечеров, когда он поджидал ее, стоя под окнами ее дома, Маркус думал, что было бы, если бы он вышел из тени ей навстречу. Возможно, она его и не узнала бы вовсе.
Но Маркус ни разу так не поступил.
Вспоминала ли о нем Сандра? Или оставила его позади вместе с болью? От одной этой мысли на душе кошки скребли. Как и от той, что, имей он даже мужество к ней подойти, это было бы бесполезно, ведь продолжения не могло последовать.
И все-таки он не мог отказаться от привычки искать ее.
Он смотрел, как Сандра входит в дом и, через окна парадной, как она поднимается по лестнице до своей квартиры. Вот остановилась у двери, роется в сумке, ищет ключи. Но дверь отворилась, и на пороге возник мужчина.
Сандра улыбнулась ему, а он наклонился и поцеловал ее.
Маркус хотел бы отвести взгляд, но не сделал этого. Смотрел, как они вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. Оставили снаружи прошлое, призраков вроде него и все зло мира.
Звуки электроники. Мужчина, голый, растянулся лицом вверх на супружеском ложе. В ожидании играет в игру на сотовом телефоне. Поставил паузу, поднял голову над выступающим животом.
– Эй, ты, поторопись, – окликнул он девчонку с ярко-розовыми волосами, которая в ванной вкалывала себе в руку дозу героина. Потом вернулся к игре.
Вдруг на лицо ему опустилось что-то мягкое, приятное на ощупь. Но ощущение от кашемира продлилось всего миг, потом мужчина стал задыхаться.
Кто-то с силой прижимал ему к лицу его собственное пальто.
Он инстинктивно замолотил ногами, задвигал руками, ища, за что бы уцепиться: он захлебывался, но не в воде. Схватил за руки незнакомца, прижавшего