– Еще в самом начале я поговорил об этом с твоим отцом. Кеннатий сказал, что никаких неприятностей не будет. Все советские специалисты тесно общаются с иностранцами, и не только с американцами. Они так же бывают в деловых поездках, принимают участие в переговорах и совещаниях, часто мы просто собираемся в дружеском кругу. Кстати, твой отец тоже летит в Бразилию. Планируется серьезное совещание по вопросам освоения новых месторождений ниобия. Оставайся у нас. Дома тебе придется самой ходить за покупками, готовить для детей еду, чистить им одежду. А здесь все это сделает обслуживающий персонал. Если тебе нужны какие-нибудь вещи, мы можем съездить за ними, останься, пожалуйста, – тихо закончил он.
США, Нью-Йорк, квартира родителей Наташи, воскресенье 14 июня 1987 года
– О чем речь? Конечно же, оставайся у Престонов, – сразу разрешила дочке Лариса и многозначительно посмотрела на супруга, тот неопределенно пожал плечами.
– Ну, как-то неудобно, приехала к вам, а живу у совершенно чужих людей, – пробормотала Наташа. Она зашла в квартиру родителей, чтобы взять кое-какие вещи, Мэтт с детьми ждали ее внизу.
– Хотя мне очень жалко детей, они совсем никому не нужны. Никому до них нет дела, ни родным людям, ни воспитательницам…
– Вот и займись их воспитанием, как знать, может это твои будущие дети? – Лариса снова посмотрела на Геннадия.
Тот был более сдержан в эмоциях, – ну, не надо так торопиться, – обратился он к жене.
– А никто и не торопится, – мгновенно отреагировала она, – я просто призываю ее присмотреться. А потом, это нечестно с твоей стороны не поддержать меня. Еще вчера вечером ты всецело разделял мою точку зрения, и согласился, что лучшей партии, чем Мэтт, Наташе не найти. Ну, в смысле, что пока на горизонте нет ничего подходящего.
– Ну, я же не собираюсь замуж, – возмутилась Наташа, – и вообще мне еще восемнадцати нет.
– Не успеешь оглянуться, как исполнится. А вернешься в Союз, посмотришь, как подружки начнут замуж выскакивать, и следом рванешь. Дурацкое дело не хитрое. А за кого? За Стаса? – мама слегка поморщилась, – фу, солдафон.
– Между прочим, такой же солдафон, как твой родной отец. Есть такая профессия родину защищать, – недовольно произнесла Наташа, – ничего плохого в этом я не вижу.
– Наташ, а еще есть профессия зарабатывать для родины валюту… и для семьи, кстати, тоже… жить в свое удовольствие, покупать нормальные продукты и одежду… а не стоять в километровой очереди за польскими кроссовками, – вступил в полемику Геннадий.
– Ты в совершенстве знаешь три иностранных языка. Зачем, спрашивается, ты их учила? Чтобы выйти замуж за инженера? Девочка моя, – мама обняла ее, – мы с папой хотим сказать тебе, что для нашей страны наступает другое время, не самое легкое, и будет лучше, если ты его встретишь, будучи женой обеспеченного человека, желательно, иностранца.
– Что же вы меня так торопитесь сплавить замуж? Как будто я у вас просроченный товар на складе, – обиделась Наташа, – прямо не лапочка дочка, а какая-то осетрина второй свежести, –