В руках я держу ботинки. Как я сразу их не заметил? Видимо меня так сильно поразил цветущий сад, что всё прочее для меня перестало существовать. Ботинки простые, коричневые, потёртые с чёрными шнурками сильно походят на те, что носят ребята в кадетском корпусе. Я такие раньше не носил, меня обеспечивали по высшему разряду и разумеется подобной обуви я предпочитал что-то посолиднее и побогаче и непременно что бы лакированное. В ботинки запрятаны носки. Я обулся сев на верхнюю ступеньку лестницы, вскочил и побежал, по почти полетел вниз. Я так быстро бегу. Что едва ли не падаю. Перескакиваю иногда одну, а иногда и целых три ступени. Мимо меня проносятся деревья, колонны, фонарные столбы причудливой формы, но я замечая их думаю, что потом когда ни будь вернусь и успею всё как следует рассмотреть, а сейчас мне нужно спешить вперёд, быстрее и быстрее.
Лестница закончилась внезапно. На столько я не ожидал этого, что выскочив на ровную площадку после очередного крутого поворота на склоне едва ли не покатился кубарем по мостовой. Сад остался где-то позади и лишь в воспоминаниях. Я снова огляделся. Я на перроне. Большой перрон, длинный и в дальнем его конце стоит какой-то поезд. Один единственный поезд на этом огромном перроне и на этом, как я теперь вижу огромном железнодорожном вокзале. Хочу осмотреть вокзал, его арки и залы ожидания с витражными окнами, его причудливой формы кассы, его лестницу, эскалаторы и переходы, но почему-то я знаю и даже не задумываюсь почему, что мне нужно спешить на тот самый, единственный поезд и что поезд вот вот тронется в путь. Я рискую опоздать. Я бегу и надеюсь, что успеваю. Перронные часы показывают одиннадцать часов и двадцать восемь минут. Я должен успеть.
Подбегая к поезду я вижу как там, на перроне возле вагонов суетятся люди. Кто-то грузит чемоданы, кто-то прощается прикрывая рот платочком, кто-то уже устроившись на своих местах высунулся в окна и машет оттуда руками и что-то кричит. Подбегаю к своему вагону. Там меня увидели и радостно замахали тоже высунувшись из окон. Первым я увидел и узнал плотного, можно даже не стесняясь сказать толстого парня постарше меня– Антона. Тоха его все звали и этот Тоха-картоха теперь высунувшись в первое окно моего вагона и единолично, учитывая свои обширные размеры заполнив собой весь проём кричал мне и подгонял:
–Давай, давай, быстрее шевелись. Проспал что ли?
В соседнем окне галдели Вадик, Петька и Павлуха– Как и Тоха мои одногруппники. Назвать нас друзьями, было бы слишком громко сказано, но