На что тот ей также приглушенно ответил:
– Если ты не приметила, то я это чудо сам в первый раз вижу.
Казалось, можно было целую вечность стоять посреди потоков струящейся вокруг необыкновенной материи и слушать завораживающий голос Марьи-Искусницы, неутомимо плетущей полотно вечности, но Василиса неожиданно встрепенулась и сделала шаг вперед:
– Прости, хозяйка, что невольно нарушили твой покой, но уж коль я в ваших краях, было бы непростительно не познакомиться с той, кто так нежданно похитила сердце Кощеево, – Василиса искоса посмотрела на дядюшку и не удержалась от колкости: – Уж не говоря о том, чего еще он лишился сегодня в придачу!..
Кощей нахмурился, но промолчал, затем решительно подошел к Марье-Искуснице, приветливо улыбавшейся царевне, и подал ей руку:
– Познакомься, душа моя, с царевной Василисой. Дочка она царя Додона, которого я знавал еще несмышленышем. Впрочем, я знавал несмышленышем еще и его отца. А также отца его отца, и отца того отца…
– Хватит-хватит, – быстро прикрыла ему рот ладошкой Марья-Искусница и обернулась к Василисе: – Милости просим к нам, царевна! Правда, подземелье не лучшее место для знакомства…
– Отчего же – очень даже подходящее! Я бы даже сказала – неординарное! – многозначительно отметила Василиса.
Марья-Искусница не убрала руки из ладоней Кощея Бессмертного, а тот не сводил с нее глаз, сияя от счастья и робея от возможности вдруг его потерять.
Оба были счастливы, это было вполне очевидно. Василиса немножко смутилась и из вежливости подошла посмотреть на работу Марьи-Искусницы.
Вблизи полотно было еще прекрасней – все оттенки и цвета, доступные восприятию человека, на глазах у царевны расцветали, знакомились, дружились, ссорились, сливались и отталкивались, образовывали единый мощный поток, который вдруг распадался на мириады крошечных ответвлений и завихрений, через секунду вновь начинающих танец вокруг друг друга и, набирая силы и мощи, образовавших новые потоки и течения.
Они плескались перед глазами Василисы, поднимались над ней и окружали ее со всех сторон, то приятно освежая ее кожу, то обжигая на мгновение ледяными язычками, но все эти ощущения были настолько неисчислимы и мимолетны, что царевна не могла понять, когда ей сладостно, а когда больно, когда ей хотелось смеяться, а когда плакать. Она попыталась коснуться этой волшебной пелены рукой, но ближайший к ней поток отпрянул от нее, позволив соседнему возникнуть перед ней во всей своей неповторимой красоте. По пальцам пробежали искорки, все цвета разделились на соцветия и закружились вокруг Василисы в немыслимом буйном танце красок.
Василиса покачнулась и потеряла сознание.
Очнулась царевна от холодного компресса, который прикладывала на ее лоб Марья-Искусница.
– Что это было? – прошептала Василиса, вглядываясь во встревоженные лица Марьи-Искусницы и Кощея.
– Я