Когда с вами Бог. Воспоминания. Александра Голицына

к обеду, но подложенная под столовую адская машина взорвалась раньше времени, когда никого еще не было, и разнесла всю комнату. Тогда мы впервые услышали слова «динамит» и «нитроглицерин». Мы думали, что последним натирают руки, добавив нежной розовой воды.

      Мы были с Мама в Петербурге в то время, когда еще жива была Императрица Мария Александровна, умершая весной в Ницце,[95] где также умер ее старший сын – Наследник, Николай Александрович, бывший женихом принцессы Дагмар Датской.[96] Когда он умирал на «Вилле Вермонт», пригласили Дагмар. При нем находился его брат, Великий Князь Александр Александрович. Когда приехала Дагмар, Наследник, будучи на смертном одре, соединил руки брата и ее и просил их жениться. Воспитателем Наследника был граф Строганов,[97] дед тети Мисси Яглиной и тети Ташеньки Ферзен. Мама рассказывала, что он был строг и суров с Наследником и даже не смягчился во время его болезни, хотя и очень его любил. Принцесса Дагмар стала со временем Цесаревной, а затем Императрицей Марией Федоровной, всеми горячо любимой, и преданной женой Александра III. Папа написал на кончину Наследника стихи, которые я и привожу. Дагмар по-датски означает «заря».

      Ты сердцу русскому открылась

      Любвеобильною душой,

      Когда, рыдая, ты стремилась

      Туда, к нему, в час роковой.

      Заря, ты солнце предвещала!

      Восход лучами был богат.

      Зарей вечерней осияла

      Его ты сумрачный закат.

      С тобою смерть нас породнила,

      И пред страдальческим одром

      Вся Русь тебя усыновила

      В благоговении немом.

      Ты наша! Будь благословенна.

      Тебя Россия поняла.

      Тебя коленопреклоненно

      В молитвах Русской нарекла.

      И просиял Он, умирая,

      Когда предстала ты пред Ним.

      Так душу пред вратами Рая

      Встречает Светлый Херувим.

Князь Николай Мещерский

      Это называлось «На смерть Наследника» и было одним из первых стихотворений, которое мы выучили детьми.

      Мама была дружна с Дарьей Федоровной Тютчевой, фрейлиной Императрицы Марии Александровны, так что знала все, что происходило при Дворе. Когда уже слабая и больная Императрица узнала о связи Государя с Долгоруковой, она сама предложила поселить ее во дворце, чтобы ему не приходилось совершать поездок к ней, подвергая себя опасности покушений. Чего ей это стоило, видели и понимали окружающие ее!

      У Долгоруковой тогда уже были дети от Государя. Он, конечно, обрадовался предложению больной Императрицы, и Долгоруковой с детьми отвели квартиру во дворце. Дети ее носились всюду, и больная слышала и видела их, но несла свой Крест с христианским смирением и достоинством Царицы.

      «La Princesse Dolgorukoff ne ménage pas l’Impératrice»,[98] – говорила Д. Ф. Тютчева. Мы тогда не понимали, о чем идет речь, так как Мама скрывала от нас подобные