Гордеич потянулся рюмкой к Старовойтову и звонко чокнулся. Все встрепенулись, столкнулись рюмками и тут же вразнобой загалдели что-то вроде «Хорошо сказал», «Точно, здоровье – главное», «Хлеб, хлеб передай». Застучали о фарфор ложки, и Женька сглотнул последнюю голодную слюну. Рядом Кристина неторопливо набирала ложкой бульон.
Все-таки поездка оказалась не такой ужасной, как он себе представлял. Родители были приятными, еда – отличной, никто не напирал, в разговор не втягивал, да и вообще Женька не чувствовал себя распластанным на предметном стекле микроскопа жучком-долгоносиком. Выпил он только одну стопку: именниника уважил, но оставаться на ночь не планировал. После ухи последовал салат, в котором среди зелени виднелись хвосты креветок и желтые зерна кукурузы. «А ведь после этого вечера можно легко привезти парочку ненужных килограммов, – спохватился Женька. – Надо остановиться, но как, если от запахов кружится голова, а вес растет уже от одного взгляда, брошенного на блюда…»
Как обычно, алкоголь ослабил языки старшему поколению, занимавшему левую часть стола. Женщины хвалили меню и неумело выпытывали, какие подарки вручили Старовойтову. Сам виновник торжества примерил на себя роль тамады и подбивал друзей не забывать новое русское правило: «Между первой и второй… можно выпить еще пять».
После десятого тоста Женька малодушно оставил покусанный бутерброд с красной рыбой на тарелке. Все, the game is over, иначе штаны треснут не только в талии, но и внизу, у носков.
– А я тебе говорю, большая квартира всегда пригодится! – Василий Кузьмин стукнул кулаком по столу, и укроп на салате склонился набок. – Не тебе, так детям.
– Эти дети те еще привереды. – Рыбовецкая томно обмахивалась салфеткой, хотя для нее пригодилось бы что-то вроде вращающейся вертолетной лопасти. – Вот моя дочурка всю душу истрепала, пока определилась с жильем. То им не тот район: слишком далеко от центра. То не тот этаж: Мирочка боится высоты, а ее Стасику, наоборот, подавай широченный горизонт. Привязывались и к планировке, и к отделке. В последний раз пристали к цвету фасада: им он показался траурным. Просто ужас!
– А в результате?
– Дала денег, и квартира тут же нашлась. Пятый этаж, дом на отшибе у какой-то полузаросшей лужи, но зато соседи – лучшие друзья. И вот скажите, стоило это все моих страданий и терзаний?
Возмущенная Рыбовецкая лихо опрокинула рюмку, а Женька мысленно ответил на ее вопрос: «Да, ведь от переживаний люди теряют вес, и для вас, мадам, это реальный шанс привести себя в форму. Если, конечно, не будете заедать призрачные проблемы вполне материальной ветчиной, как сейчас».
– Нет, ты меня, Алиночка, не переубедишь. Хоть сто раз тверди про достоинства квартиры, а домик она не заменит. – Пьяноватый Гордеич облокотился на спинку стула Марии Яковлевны, и хозяйка тут же села ровнее, чтобы мужская ладонь не терлась о ее блузку. – Огородик,