Когда мама Нина поджала губы: все, наелась, Дарима убрала ложку. «Теперь получше взбить подушки, провести вечерние обтирания-умывания. Пока мама Нина наслаждается очередной мелодрамой, есть время перекусить и мне, если хочется. Ну, борщ-то я люблю… А потом спать. Завтра перед работой нужно хорошенько накормить маму Нину и гнать прочь неумолкающие угрызения совести, мол, как можно оставлять на целый день больного человека одного да еще и без обеда!» Но Дарима твердо знала: на пенсию по инвалидности они с мамой Ниной не проживут. Поэтому выхода нет – и, скрепя сердце, она уйдет.
Выпавшие с утра задания в столовой новизной не отличались: почистить гору лука и моркови (картофелечистка, которую приспособили под такие вещи, опять барахлила), потом натереть эту самую морковь для супа и овощного рагу. Вот с котлетами дело было позаковыристей: умудриться их наляпать так, чтобы не было заметно, что треть мяса экспроприировала Вера Семеновна, а для сохранения веса сунула Дариме размоченный батон. Потом старший повар впихнет добычу в бюстгальтер и кокетливо продефилирует через проходную. Удивительно, но она ни разу не попала под досмотр на выходе. Предупреждают ее, что ли, что в этот день проверки не будет? Такие махинации, от которых за версту разит грязным душком, проворачивались не впервые. Дарима изначально зареклась идти против течения, иначе тогда ее запросто могут попросить на выход, а где тогда найти деньги и удобный график работы поваром только в первую смену?
Пожалуй, единственным отличием этого дня было то, что Дарима ошпарила руку, когда оставшийся после варки макарон кипяток неудачно плеснула на правую кисть. Все поохали, посоветовали засунуть покрасневшее место под холодную воду, чтобы не появился волдырь, и вернулись к своим делам: в столовой частенько травмировались из-за спешки и невнимательности. Дарима сглотнула рвущиеся слезы и жалость к самой себе и продолжила готовить. Она давно привыкла, что никто ей ничего не должен, но, когда стрелки часы приблизились к четырем, вздохнула с облегчением.
Правда, особо не спешила: расписание автобусов составлено так, что ближайший приедет лишь через пятнадцать минут. В Печицах вообще было немного автобусных маршрутов. Один, самый длинный, проходил почти через все улицы, словно проводился экскурсионный тур, и Дарима помнила его наизусть. Вот потянулись приземистые частные дома, где в палисадниках росли вишни и мелкие абрикосы, на медовый запах которых слетались полчища ос. За ними началось здание хлебзавода, благоухающее булочками с ванилином и вызывающее неконтролируемое слюноотделение. Потом зазмеились овраги, прорезающие холмистые гряды вдоль и поперек. Дальше раскинул ветви с наростами-яблоками огромный сад. Посередине его высился песчаный холм, куда Дарима ходила на зарисовки из художественной школой…
Тихий,