За то время, что прошло с момента отъезда Ахмеда в Эмираты, свекровь изменила линию поведения. Она больше не доставала Мону придирками и даже старалась быть с ней любезной, но в ее взгляде, устремленном на невестку, появилось какое-то новое выражение. Мона не могла избавиться от ощущения, что свекровь о чем-то подозревает.
Первое время она сразу стирала все сообщения, что присылал Сергей, и удаляла из памяти телефона всю информацию о вызовах с его номера. Но прошло время, и ей захотелось сохранить некоторые из его сообщений. Поколебавшись немного, она решила обезопасить себя, поставив пароль. Мона знала, что свекровь, как и большинство пожилых людей, совершенно не разбирается в технике, и была уверена, что та не сможет взломать ее телефон. Вообще-то хамати никогда не проявляла интереса к тому, с кем общается невестка, но Мона сочла, что в таком деле лишняя осторожность не повредит; к тому же случайно пойманные взгляды свекрови заставляли ее сердце сжиматься от нехороших предчувствий.
Что касается угрызений совести, Мона давно махнула на них рукой. Не в силах противиться своему влечению к Сергею, она решила, что вполне достаточно поставить их отношения в строгие рамки, не позволяя ему вольностей. Мона просто не находила в себе сил отказаться от их общения: оно было ей необходимо, как глоток воздуха.
«Нам не судьба быть вместе – это факт, – размышляла она бессонными ночами. – Но раз уж мы встретились и понравились друг другу, почему бы не продлить эту встречу настолько, насколько это возможно? Я все равно не в силах избавиться от греховных мыслей об этом человеке… Даже когда мы не видимся, у меня не получается выкинуть его из головы».
У Сергея вошло в привычку звонить ей каждое утро и каждый вечер, по дороге на работу и с работы; вскоре девушка привыкла к ежедневному общению и с нетерпением ждала этих звонков. Сергей как будто установил рамки того времени, когда Мона могла чувствовать себя относительно свободной. Пять дней в неделю, от утреннего звонка до вечернего, – это было то время, когда Мона расцветала; когда она могла вырваться из тюрьмы под названием «Дом» и почувствовать себя почти счастливой. На работе они постоянно переписывались во всевозможных чатах, порою спорили и изредка выбирались пообедать вместе – разумеется, соблюдая все необходимые меры предосторожности. Ради него Мона обновила свой гардероб; впервые в жизни ей по-настоящему захотелось принарядиться для мужчины.
За то время, что прошло со дня отъезда мужа, Мона похудела, похорошела, в глазах появился блеск; даже ее походка стала другой. Конечно, эти изменения не могли остаться незамеченными. На нее стали обращать внимание на улице; сестра и подруги постоянно делали комплименты и интересовались секретом ее преображения, и только мать порой бросала на дочь настороженные взгляды. Мона понимала причину ее настороженности – та считала, что нехорошо так цвести в отсутствие законного супруга. Осознавая, что мать по-своему права, Мона ощущала неловкость и старалась пореже попадаться ей на глаза.