– Нет времени. Молчите и ни в коем случае не маневрируйте.
Цзинь Цзиюнь шевельнул перстнями, убирая надвигающийся огненный вал с гемисферы. Там теперь оставался лишь удаляющийся сфероид Гюйгенса и единственная остро сверкающая точка.
Что ж.
В каком-то высшем смысле Цзинь Цзиюнь это заслужил.
Не хотел умирать, и вот, пожалуйста, получите.
Голос на той стороне канала больше был похож на механический, но даже самый дохлый квол в состоянии вложить в свои слова больше интонаций, чем это холодно констатирующее сосредоточенное ничто. Чтобы так разговаривать, нужно совсем не понимать сути человеческих эмоций.
По панели побежали данные пеленга. Так вот что неслось сейчас к нему с ускорением в три тысячи «же», пикируя, как коршун на добычу.
Подобная птичья аналогия тут было более чем уместна.
Пальцы дрогнули, но всё-таки не решились. Если бы Цзинь Цзиюнь действительно захотел, он бы хотя бы попытался увернуться. Но какой в этом теперь смысл.
Спасители. Проклятые спасители.
Почему именно вы?
Гигатонны массы покоя вдали от нагружающих её гравитационных колодцев ведут себя подобно полощущейся на ветру лёгкой ферме, обретая при малейшей вариации тяги любой из тысяч компонент станции самые неожиданные колебательные модальности и резонансы. В отличие от флотских навигаторов, операторы систем управления гигантов вроде «Тсурифы-6» имели дело в основном не с внешними угрозами, их задача была куда проще и банальнее – не позволить космическому муравейнику развалиться на куски по глупости очередного лаганувшего75 контроллера. Или идиота-навигатора.
Инженерный гений проектировщиков подобных станций был совершенным, но для того, чтобы превратить базу в монолит, нужны были энергии, которые «Тсурифа-6» могла себе позволить взять взаймы лишь во время стыковки с полудюжиной ПЛК, во всех остальных случаях на несущих традиционно экономили, и гигантская махина вынужденно принималась на динамический контроль.
Даже погружённый в забвение, оператор третьего ранга Рауль Кабесинья-второй продолжал ощущать размашистые покачивания тянущихся на десятки километров плоскостей и рёбер, эти упругие волны струились сквозь него своеобразной песней, не оставляя даже здесь, посреди глубокого ничто. Лишиться этого каждодневного фона оператор не мог себе позволить физически.
Тренькнула строчка кода, с неожиданным шумом отработали в имплантатах помпы премедикации, и тут же всё вокруг словно вспыхнуло фейерверком сигналов, это нехотя пробуждающийся мозг начал загружать в себе диффы76 случившегося на базе за три часа отсутствия.
Три часа…
Рауль вяло выругался. При должной аппаратной поддержке операторы, с их перепаянной экспрессией генов и искусственно скорректированным обменом, нуждались в регулярном сне лишь раз в двое стандартных