Если сидеть в теплой палатке, пока все самое интересное происходит снаружи, немудрено разочароваться. Но я-то не Нинель, чтобы упустить свой шанс найти что-то стоящее. Так пусть отравится медведь, решивший сожрать меня на пути к открытию века!
Труднее всего было дождаться, когда все уснут. Первой на весь лагерь громогласно захрапела Инна Ивановна, умудряясь аппетитно причмокивать даже во сне. Вычислить Вилаина тоже было нетрудно, да и Зиночка сопела ощутимо. А вот понять, спит ли Нинель, было почти невозможно, разве что выползти наружу и приложить к чужой палатке ухо. Пришлось выжидать, и через несколько минут я чуть не уснула сама.
С трудом продравшись сквозь дремоту и недостойное будущего нобелевского лауреата желание плотнее укутаться в мешок, я осторожно, не включая фонарь для пущей конспирации, прокралась в лабораторную палатку. Отыскать в потемках стол оказалось просто, а вот найти на нем пустой контейнер (не в кулак же осколки собирать!) удалось не сразу. Сперва нащупалась банка «крюшона», потом опять она. Беззвучно ругнувшись, я сунула настойчивую газировку в карман безрукавки, чтоб не попадался под руку, наконец нашла бокс и даже рабочие перчатки, но, выбираясь к выходу, зацепила стол и чуть не перебудила всех грохотом. Не дожидаясь, пока меня хватятся и пришьют к спальнику во избежание, я бросилась в лес, решив больше не искушать судьбу. Теперь главное успеть вовремя!
Конец лета – коварное время года. Днем еще обманчиво тепло, но ночи уже холодные. Руки быстро покрылись гусиной кожей, а в лесной сырости закоченели даже те части тела, существование которых до сих пор оставалось тайной, и неожиданное воссоединение с ними отнюдь не радовало. Рабочие перчатки, надетые для тепла, а заодно чтоб не потерять, помогали слабо. В довершение моих бед откуда-то приползла одинокая туча, и по макушкам сосен зашелестел мелкий противный дождик. Пока он не долетал вниз, но перспектива промокнуть насквозь волновала меня сейчас меньше всего.
Собственную глупость, граничащую со слабоумием, я осознала уже через сотню шагов, когда, неуверенно оглянувшись назад, обнаружила сомкнувшиеся деревья и тьму. Вторую ошибку я совершила, понадеявшись, что достаточно будет диаметрально сменить направление, чтобы выйти обратно на луг. Что это не так, стало ясно, когда ни через пять, ни через двадцать минут лес редеть и не подумал, а проклятая поляна словно растворилась. Некоторое время я еще пыталась отыскать выход, хаотично выхватывая из темноты деревья фонарным лучом, а когда наконец признала, что заблудилась, не помнила уже не только откуда пришла, но и откуда ушла.
В ночном лесу было жутко. Зябко ежась и панически