После школы я пошел служить в ряды нашей доблестной армии и бабушке два года было жить полегче. Я наотрез ей запретил присылать мне какие-либо посылки. Но она все равно раз в месяц присылала мне. С недорогими конфетками и сигаретами. А когда я вернулся, то моя бабулька умерла через два дня. И у меня никого не осталось. Ни родни, ни знакомых. Родни у нас никогда большой не было, так седьмая вода на киселе, а знакомые… ну кто будет дружить с парнем, у которого нет денег, чтобы даже сходить в кино. И который год из года ходит в одних и тех же брюках, которые бабушка подшивала снизу. Надо мной смеялись, но из-за спины. Я был крепкий мальчик и мог постоять за себя. Но от этого мне было не легче.
Сан Саныч достал сигареты и закурил. Костя с вопросом посмотрел на Меркурия, но тот отрицательно покачал головой.
– Учился я хорошо. Даже скажу – очень хорошо. Но поступить в институт я не мог. Мне было бы стыдно. Поэтому я решил для себя так: отслужу в армии и пойду работать. А через год буду поступать в институт на вечернее отделение. Собственно, так все и произошло. Кроме одного. Я мечтал, что когда немного подзаработаю, то обязательно съезжу с бабушкой на Черное море. Не потому, что я хотел туда попасть, нет. Я хотел, чтобы море увидела моя бабулька, моя родная бабулька. Она всегда хотела увидеть теплое море. Всю жизнь прожила в Ленинграде, в Петербурге, с вашего позволения, и дальше этого города нигде не была. Такова судьба. Родилась в Питере, всю блокаду провела в родном городе, работая санитаркой в больнице, и умерла здесь. И лежит она теперь на Северном кладбище, рядом с папой и мамой. Моими папой и мамой.
Сан Саныч налил себе второй фужер красного вина и движением руки пригласил других участников застолья присоединяться. Костя налил себе в рюмку водки, предварительно удостоверившись, что Катя так и не притронулась к своему абсенту. А Игорь, заслушавшись хозяина, держал в руке стакан с недопитым виски.
– Хоронил я бабушку почти один. В морг и на кладбище пришли только три ее знакомые, такие же старушки. Я рыдал тихо, скрипя зубами. Рыдал в морге, где моей бабульке не сделали косметику лица потому, что за это надо было платить. Рыдал на могиле, когда гроб с ее телом грубо почти кинули в яму, потому что я не мог заплатить могильщикам. У меня не было денег. Почти совсем. На те деньги, что я привез из армии, а привез я рублей сто, я в первый же день накупил продуктов и набил ими холодильник. А потом мы с бабулькой пошли в магазин, и я купил ей и себе обновку. И отдал долги, которые моя родная назанимала у своих подруг. И оставалось у меня рублей двадцать. Но в те два дня, после армии, я был счастлив! Я верил в себя и знал, все хорошее теперь будет, оно впереди.
Хозяин дома замолчал. Все сидели тихо, уставившись глазами в стол. Сан Саныч достал еще одну сигарету и закурил.
– Но счастье было только два дня. Я похоронил своего последнего близкого человека и остался совсем один. Без денег, без