– Мисс Даунрей.
– Ваша светлость.
Ее синие глаза потемнели, брови сдвинулись, по всему было видно, что она совсем не рада его вторжению. Однако Лахлан сделал вид, что ничего не замечает.
Лана опять принялась за чтение. Она не скрывала своей неприязни, и это больно задело Лахлана.
Ему совершенно ясно и абсолютно невежливо дали понять, что он здесь лишний. Следовало бы уйти, но Лахлан не мог так просто уступить. Во-первых, ему было интересно узнать, кто она на самом деле, несчастная сумасшедшая или наделенная удивительными способностями провидица. Во-вторых, к его удивлению, рядом с ней ему было так хорошо, так покойно, что никуда не хотелось уходить.
С делано равнодушным видом он сел в кресло неподалеку от нее. Она притворилась, что ей тоже как бы все равно. Однако и по ее лицу, и по тому, как бегали ее глаза по странице книги, было заметно, что его присутствие ее раздражает.
А ему было невыразимо приятно сидеть в тихой библиотеке и просто смотреть на ее милое, нежное лицо. И даже немного забавно было наблюдать за тем, как она тщетно пытается притвориться, что увлечена чтением. Ее непосредственность, искренность и свежесть чувств, а также полное отсутствие жеманства – все вместе взятое очень ему импонировало.
Она нисколько не походила на тихую, робкую мышку, каких было немало в Лондоне, напротив, в ней чувствовались твердость и сила воли, она могла быть яростной, смелой, готовой в любую минуту прийти на помощь своему избраннику. Английские леди не имели ни капли подобной смелости. Возможно, поэтому он так и не женился в Лондоне, а может быть, он действительно в глубине души был шотландцем…
– Ваша светлость, – прервал его размышления голос девушки.
Оставив чтение, она смотрела ему прямо в лицо, и это было чрезвычайно приятно.
– Да? – Голос Лахлана звучал по-светски учтиво и любезно, как это было принято в лондонских гостиных.
Однако его вежливый тон не понравился девушке. Она наморщила нос и довольно резко спросила:
– Вы что-нибудь хотите?
Да, он хотел. И не что-нибудь, а очень многого, и это уже не были ответы на вопросы, которые он только что собирался задать по поводу его матери.
Ему хотелось поцеловать ее в очаровательно вздернутый нос – это было бы восхитительно. А затем целовать ее дальше…
– Вы уставились на меня и довольно долго смотрите, не отводя глаз.
– Не отводя глаз? Прошу извинить меня. – Но в его голосе не было слышно никакого раскаяния.
– Хорошо. – Лана нахмурилась. – Тем не менее мне это очень мешает. Может, вы все-таки что-то хотите?
– А-а, да. Вы угадали.
Она удивленно выгнула бровь и замерла в ожидании, но Лахлан явно не торопился.
– Что именно? – резко бросила она.
Он открыл было рот и, сам не зная отчего, растерялся. Настал удобный момент, от него ждали объяснений, а он, к собственному удивлению, не мог никак собраться с мыслями. Возможно, его растерянность была