А в комнату уже скребутся. Володя поворачивается к двери. Настя зажимает ему рот – не руками – для этого у нее губы есть, и жаркие губы.
– Надька.
Не по-родственному как-то получается, нельзя же так с младшей сестренкой, нельзя указывать ей, с кем спать.
– Надька!
Она умеет целоваться, губы у нее, наверное, особенные, невыпиваемые, как говорил Анатолий. И в Володе начинает просыпаться мужик. Руки его уже не болтаются вдоль тела, вцепились в неожиданный подарок.
– Надька! – не отстает сестра.
Настя не отзывается. Володька немного осмелел, языком ключицу щекочет.
А за дверью шушуканье. И вдруг голос Николая Николаевича:
– Владимир, я пошел домой.
Так-то еще интереснее. Побрезговал, значит, курдючной. Такой победы Настя не ожидала. Экий верный мужчина. Теперь очередь за Володей. Молчит, красавчик, удрать уже не пытается, но и на ласки сил не достает, все ушло на борьбу с трусостью. Настя его понимает и не беспокоит, дает отдышаться. Пусть помучается, пусть погадает – что слаще.
– Владимир! – еще раз окликает Николай Николаевич, но без прежней требовательности.
Володя склоняется над Настей и жадно целует ее, излишне жадно.
Устоял. Честно заработал. И Настя не поскупится на заслуженную награду, она не из тех, кто нарушает правила игры.
Настя провожает его около шести утра, запирает двери и заходит на кухню попить воды. А на пороге уже поджидает Людмила.
– Вот бы мужик сейчас на тебя посмотрел.
– Какой мужик?
– Твой, который за границей.
Вот оно что: не верила, не верила в существование мужа, а теперь вдруг поверила. Где же ты вчера была, когда под Николая Николаевича подталкивала? Для начальника, значит, одинокая, а для заместителя – верная супружница.
– Из-за границы, сестра, не видно.
– Увидит, если захочет, а не увидит, так поймет.
– Не захочет, не до меня ему. Негритяночки-то пожарче нас.
– Неужели и с негритянками? – пугается Людмила.
– Для того и едут за границу, – дразнит Настя.
– Вот позорник. Так он и заразу может привезти.
– Зараза к заразе не пристанет. Да и врачи там получше наших, – добавляет Настя, чтобы сестра, чего доброго, не погнала ее за справкой к венерологу.
– И ты его подпустишь после черной?
Спрашивает, а сама уверена, что подпустит, никуда не денется. После таких ошеломляющих откровений она перестает злиться на беспутную сестру за вчерашний концерт, она ее почти жалеет, как не пожалеть беднягу, которая не смогла найти путного мужа. Но надо же на ком-то разрядить накопленное за прошлый вечер, и Людмила вспоминает о квартирантке.
– А эта, потаскуха, целку из себя надумала строить. Припомнится ей. Приведет она своего Виталика, я ему укажу с какой стороны двери закрываются, – повторяет Людмила прежние угрозы. – Он эти двери лбом будет открывать,