– Может быть, мы все-таки познакомимся?
– Нет, – сухо ответил я, закуривая очередную сигарету.
– Почему?
– Ты должна будешь понять один очень грустный факт: наши встречи – это всего лишь очередная неоправданная трата времени . Через несколько дней мы перестанем видеться, а общение сведется к нулю. Я не возьму твой номер телефона, а ты не станешь заботиться о моих делах. Так зачем называть имена и придавать этому мимолетному знакомству значение в нашей жизни?
Она даже не взглянула на меня в то время, как я говорил. Но стоило мне закончить и задать ей этот риторический вопрос, она направила на меня свои глубоко удивленные и растерянные глаза.
– Зачем нам тогда вообще общаться, если у этого общения нет будущего?
– Ты думаешь, люди заводят знакомства, заранее зная его исход?
Я направил на нее свой ошеломленный взгляд и не убирал его до тех пор, пока не осознал сказанные ею слова. Какое же наивное воспитание!
– Они хотя бы желают этого общения.
– Разве я сказал, что наши встречи мне противны? – Спросил я, закурив.
– Ты лично ставишь на них крест.
– Это одно и тоже?
Она покосила взгляд и повернулась.
– Нет, – услышал я, – не понимаю, зачем я связалась с тобой?
– Потому что тебе со мной интересно.
– Не будь в этом так уверен.
– Хочешь сказать, что я ошибаюсь?
– Да, – почти уверенно ответила она, демонстративно вытянув шею.
– Тогда зачем ты здесь?
– Ты меня заставил.
– Подумай внимательно, я не заставлял, я всего лишь предложил. Ты могла бы отказаться.
Она стыдливо промолчала.
– Но ты этого не сделала, – продолжил я, – не притворяйся скромной занудой и перестань ворчать на каждое мое слово.
– Я не притворяюсь скромной занудой и не ворчу. Ты просто ведешь себя очень грубо.
– Потому что прямолинеен и честен?
Она открыла рот, чуть было не повысив голос, но вовремя спохватилась и взяла себя в руки, вновь повернулась и замолчала. Не знаю, что она пыталась доказать своим внезапным спадом настроения, но я старался максимально безразлично подойти к этой ситуации. Меня выводили из себя эти беспричинные, совершенно ничем не обоснованные представления. Она словно бы жила театром.
– Давно ты хромаешь? – спросила она, когда мы прошли достаточно метров, чтобы она успела остыть.
Мы оба взглянули на мою левую ногу: она с омерзительным мне чувством сочувствия и жалости, а я с тем же безразличием.
– Почти пять лет, – нехотя ответил я, вновь достав сигарету. Кажется, волнение начинало расти с небывалой быстротой.
– А…
– Потом, – я поспешил прервать ее, – будет время, может быть, расскажу.
– Опять не хочешь вдаваться в подробности