Седенко проверял у Степана документы, и капитан, как бы получив паузу, ожидая доклада об этой проверке, снизошёл до выслушивания Баркова. Он даже отдал паспорта обоим.
– Так вот, – продолжал Ефимыч, – это половцы, один из их родов, сейчас здесь весна 1224 года.
– Похоже, что эта территория провалилась во времени из-за какого-то катаклизма, – добавил Роман.
– И здесь есть человек, – продолжал Барков, – который сражался в русско-половецком войске против татар в прошлом году на реке Калке. Нам удалось наладить с ними дружеские отношения, поэтому попроси-ка своих хлопцев убрать автоматы от греха подальше.
– Вам бы, товарищ капитан, представиться старейшине рода Кэчев Башкэчу, вон там, у костра, – предложил Роман.
Кочкин прислонился к капоту УАЗика, задумчиво вынул пачку ЛМ и закурил под шепот и переглядывания половцев, которых он, впрочем, не замечал. Задуматься было о чём. Получив задание проверить исчезновение дороги на Быково, он прибыл на пост ДПС, где и записал первую информацию, и, пока, ещё не отъехал от города на 20 километров, его радиостанция прослушивала переговоры, из которых вырисовывалась странная картина. Из водохранилища перед плотиной ушла вся вода. За плотиной, на правом берегу, появилась лесная чаща. Исчезли огни Волгограда и Ерзовки. Исчез почти полностью посёлок Средняя Ахтуба, за ахтубинским аэродромом такая же снежная степь. В город перестал поступать газ по газопроводу. То, что сейчас сказали эти двое, приводило к страшному выводу…
– Братцы, – как-то по-свойски, потеряв милицейскую напыщенность, сказал Кочкин, – похоже, что это наш Волжский провалился в жуткое прошлое.
Подошёл Седенко и доложил:
– Всё в порядке.
Кочкин решительно встал, бросил недокуренную сигарету и скомандовал:
– Оружие за спину.
И пока его хлопцы убирали стволы, он обратился к Баркову:
– Константин Ефимович, блин буду, не поверят. Надо кого-то из твоих половцев забрать с собой и срочно ехать назад докладывать, а то рация не достаёт отсюда. Ведите меня к их вождю…
Примерно к часу ночи Паша, вернувшийся на родную волну, услышал вызов диспетчера. Он тут же включил передачу:
– Я сто семьдесят третий, я сто семьдесят третий, как слышите, прием?
И в ответ такое родное и милое:
– Я порт-43, я порт-43, сто семьдесят третий, доложите обстановку.
– Товарищ капитан! – крикнул Паша, выглянув из рубки, – порт на связи.
Рахметов, которому не спалось, в черном бушлате и черной зимней форменной шапке стоял на палубе и разглядывал в свете звезд темную воду с льдинами под ней. Вода явно прибывала. Услышав Пашу, он быстро поднялся в радиорубку и взял микрофон:
– Я 173-й, докладываю, баржа сидит на мели, личный состав не пострадал, повреждения баржи незначительные, вода в реке прибывает. Как поняли? Приём.
– Я порт-43, понял Вас хорошо.