Давно не общался он с людьми, которым нужен только слушатель, которые вот так легко, бесхитростно и бездумно способны болтать часами: обо всем – и ни о чем… Да и вообще, когда он в последний раз «ходил в народ»? Сотрудники и коллеги, друзья и приятели, испытуемые и подопытные – не в счет.
4
Подавая утренний кофе, секретарша сказала:
– Павел Филиппович, в приемной Арзыбов. Просит принять.
Баринов слышал эту фамилию от Банника и непроизвольно бросил короткий взгляд на дверь кабинета.
– Да-да, просите, Анна Сергеевна. Тогда еще чашечку, пожалуйста.
Решительная, твердая походка, расправленные плечи и прямо поставленная голова не оставляли сомнений в профессии вошедшего. Даже обычные темные брюки с острой стрелкой и белая рубашка с коротким рукавом смотрелись на нем словно форменные.
– Здравия желаю, товарищ директор. Разрешите представиться – Арзыбов Роман Глебович, начальник режима и ваш заместитель.
Баринов еще раньше поднялся из-за стола и, выйдя навстречу, пожал его крепкую, но маленькую, словно женскую, руку.
– Очень приятно, Роман Глебович. – И представился в свою очередь: – Баринов Павел Филиппович, исполняющий обязанности директора… Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас будет кофе.
Они сели по обеим сторонам приставного стола и, не пряча взглядов, с полминуты внимательно и пристально изучали друг друга.
– Редкая фамилия у вас, Роман Глебович, – сказал Баринов, дождавшись, пока секретарша принесла еще один кофе. – Помнится, в начале семидесятых в театре «Ромэн» была такая молодая актриса – Верочка Арзыбова. Не солистка, конечно, на вторых ролях, но каков голос, какова стать!
Выражение лица Арзыбова не изменилось, только в глазах блеснула едва заметная искорка.
– У вас хорошая память, Павел Филиппович. А Вера Арзыбова – моя родная тетка по отцу. Она и по сей день играет в той же труппе.
– Да что вы говорите! – вполне искренне удивился Баринов. – Ну и дела! Тесен мир… Нас однажды познакомили после спектакля, и я навязался в провожатые. Мы шли пешком по Ленинскому проспекту до «Динамо», а дальше она провожать запретила, уехала на метро сама. Жила она тогда на Садовой-Самотечной, напротив театра Образцова.
Они помолчали, сделали по паре глотков кофе.
– Н-да-а, – задумчиво проговорил Баринов. – Волнующая женщина, настоящая цыганская баронесса. Ей нравилось, когда я ее так называл… Ну да ладно, поговорим о наших делах. Что вы имеете мне сообщить, Роман Глебович?
– Поскольку вы, Павел Филиппович, человек в коллективе новый, считаю необходимым доложить вкратце о принятой в НИИ режимной системе. Ввести вас, так сказать, в курс.
Баринов прищурясь посмотрел на собеседника и сказал с плохо скрытой иронией:
– Интересный