– За кем ваша бабушка была замужем?
– Он был капитаном морского флота ее Императорского величества – произнесла Вера Петровна с горделивыми интонациями.
Он помолчал, а потом без стеснения попросил:
– Честно признаться, я страшно голоден. Покормите меня.
Вера Петровна растерялась. На ужин у нее оставалась тарелка супа и две котлеты. Она вытащила из дубового резного буфета посуду, быстро сделала бутерброды с сыром и с остатками колбасы. Хлеба едва хватило.
Он с удовольствием проглотил бутерброды.
Видя, с каким аппетитом он их поедает, предложила холодные котлеты, прямо из холодильника. Съел и их, с таким же удовольствием. Потом дорвался до конфет в вазочке, и не заметил, как они исчезли.
Вера Петровна рассмеялась:
– Робин, Бобин, Барабек!
– Скушал сорок человек, – подхватил он известную английскую дразнилку.
Продолжали ее уже вместе.
Весело смеясь, громко закончили:
– «А потом и говорит: У меня живот болит!».
Атмосфера в доме стала теплой, уютной.
Расположение Веры Петровны к своему гостю было полным, да и Юрий Иванович чувствовал себя комфортно.
– Вы знаете, – стала рассказывать Вера Петровна, – когда папа умер, мама не работала. Мы выжили только продавая бабушкины вещи. Признаться, денег хватало, жили неплохо. Я получила образование. Мама старалась, чтобы у меня было все.
И вдруг замолчала, словно застеснялась своей откровенности.
– Спасибо вам, Юрий Иванович.
– Да за что?
– За ваше неравнодушие.
– А вам спасибо за хлеб-соль. Вот уже и полночь. Я обсох, сыт. Пора и честь знать.
Быстро собрался и ушел.
Вера Петровна долго не могла заснуть. Вспоминала свое детство, маму, которая называла ее умницей, красавицей. Ей вторили ее подруги, соседи, учителя. Дома делали все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Росла своенравной, взбалмошной. Но училась хорошо. Окончила школу с золотой медалью. Легко поступила в Литературный институт. Но ни одноклассники, ни однокурсники ее не любили. Чрезмерно горда, заносчива, не терпит другого мнения. В общении с ней неприятно ощущалось ее стремление подавить, подчинить, даже унизить. Не нравилось и постоянное желание покрасоваться внешне. Она не замечала этого, обижалась: за что к ней такое отношение? Она ведь не такая на самом деле. И нежности, и жалости в ней – не меньше, чем у других. Но считала, что если она права, то почему же и другим не прислушаться к ней?
Влюбилась в десятом, оказалось – на всю жизнь. У нее все было так – с выбранного пути не сворачивала.
Александр, ее избранник, учился в той же школе, был красив, успешен, держался так же независимо, как и она. Его тоже считали заносчивым. В школу привозили на машине – он рос в состоятельной