– Кроме ствола и ножа я купил себе стильный костюмчик, солнечные очки – ну ты их видишь, впрочем. Взял машину напрокат – свою-то так и не получилось купить и поехал на встречу к «дорогому приятелю».
– Хенрик вначале меня не узнал – наверное, из-за костюма. Но я думаю, он просто притворялся. Уж так это было наигранно – «Ой, Эрик! Как ты изменился! Сколько лет!» – и всё в таком роде. Я, безусловно, изобразил тёплую улыбку и с чувством пожал его холеную ладонь.
Затем наврал с три короба про свою процветающую компанию – так, для собственного удовольствия – и позвал его пообедать, как истинный друг и джентльмен.
Эта тварь мне отказала, представь? Я, говорит, работаю до утра и даже ночую в офисе, принялся мне расписывать, как хорошо у него идут дела, как много для этого приходится трудится, скольким жертвовать.
Я еле сдержался, чтоб не вмазать по его наглой самодовольной физиономии. Но нет, я взял себя в руки, пожал плечами, сухо пожелал ему всего хорошего и свалил.
Чтобы вернуться под утро – в его офис. Он ведь не врал, что ночует там – я видел в приоткрытую дверь кровать и ночной столик. Очень удобно, знаешь ли, когда нет семьи, так вот жить.
Тебе дальше интересно, Арне?
Я вновь обратился к парню. Он вздрогнул от неожиданности и опять молча кивнул. Бесит уже! Хоть слово скажи, тупица!
Рассказывать даже не хочется. Ошибся я в тебе, старина Арне – ты просто сопливый трус.
– В общем, вернулся я в холл его компании далеко за полночь и попросил охранника доложить обо мне, сказал, что дело неотложное, жизненной важности.
Что оставалось делать Хенрику? Он ждал меня с этакой удивлённой улыбкой. Ещё не ложился, по всей видимости.
– Я хотел сразу всё закончить, но любопытство, моё врождённое любопытство не позволило мне просто врезать ему ножом в живот. Я сыграл захмелевшего бывшего приятеля, у которого не ладится жизнь и так нужен совет друга в эту тоскливую ночь.
Я уселся на диван в его кабинете, начал сбивчиво вспоминать юность и ненавязчиво так упомянул.
«Помнишь, мы встречались с ней? А ты потом её увёл. А зачем, кстати, Смитти?»
Он снисходительно мне улыбнулся и говорит: «Эрик, да ты выпил. Пойди, проспись. Кэри и не против была. Я позвал. Она пошла. Дружба дружбой, а самочки не в счёт.»
– Дальше, Арне, дружище, я не помню, как, но я очутился рядом с этим мерзавцем в считанные секунды и, когда пришёл в себя, уже держал его мёртвой хваткой за волосы, да так, что он даже хрипеть не мог.
А потом вдруг спокойствие… Я медленно достаю из-под пиджака, заткнутый за брюки нож, откидываю ему голову, чтобы видел зубастое лезвие, затем рывком наклоняю его башку и, уже не раздумывая, прорываю его живот. Треск был такой жутковатый и неестественный. Будто куклу тряпичную вспарываешь.
– На Хенрика я уже не смотрел – он, без сомнений, в сопли ударился – глядел только на нож. Лезвие было то, что надо – длиннющее и я всё