Чудесные лебеди подплыли к берегу напротив Бальдра и пели ему волшебную песнь. Бальдр, понимавший язык птиц и зверей, был зачарован лебединой песней и слегка улыбался, лицо его было безмятежно и спокойно.
Фригг с невестками стояла чуть поодаль от Бальдра, они тоже любовались сказочными лебедями, но в сердце её уже закралась тревога – лебеди обычно поют песню перед смертью. Раз они её поют Бальдру, уж не по нему ли эта песнь?
В стороне от них, поближе к Одину, стоял Тюр, он, напротив, был весь сконцентрирован и, опираясь на своё волшебное руническое копьё, сосредоточенно переводил взгляд то в сторону отца, то в сторону норн. Но даже в этом напряжении его лицо и статная фигура были прекрасны.
Только ВсеОтец подошел вплотную к норнам, он стоял от них на расстоянии вытянутой руки в своём синем плаще, окаймленном золотыми звездами, но без шлема-орла на голове и копья Гунгнир в руках.
Три норны – Урд, Верданди и Скульд – сидели у источника на дубовых массивных стульях с высокими спинками, больше напоминавших троны.
Урд выглядела седовласой старухой, Скульд – юной красавицей, а Верданди почти невозможно было разглядеть, потому что она сидела позади сестер и волосы падали ей на лицо. Но боги прекрасно знали, что она выглядела как женщина средних лет.
Один долго всматривался в каждую из норн, на какие-то мгновенья его глаза встречались с глазами одной из провидиц Судьбы, потом он переводил взгляд на другую.
Один не проронил ни слова, норны тоже. Да это было и ни к чему, ВсеОтец прекрасно через глаза норн получал необходимые ему сведения и ответы на свои вопросы.
Если бы не песнь прекрасных лебедей, то единственными звуками во всей этой немой сцене был бы шорох листьев Иггдрасиля, изредка падающих с Мирового Древа, и тяжелое дыхание Тора, запыхавшегося от подъёма по крутейшему горному склону.
Лицо Одина мрачнело всё больше и больше. Ибо в глазах норн он увидел подтверждение своих мрачных опасений и тревожных вестей, которые ему принесли вороны Думающий и Помнящий.
Фригг только издали посмотрела на норн, и трагическая судьба её сына Бальдра сразу стала ей видна. Фригг обратила взор, полный любви и печали на своего сына, потом перевела взгляд на супругу сына Нану и, ничего ей не сказав, нежно, по-матерински приобняла невестку.
Наконец, оторвав свой взгляд от норн, Один с лицом мрачнее тучи подошел к своей супруге и, отведя её в сторону, чтобы другие не слышали их диалог, начал разговор.
– Мрачные, суровые и тяжелые времена нас ждут впереди. Золотое Время богов подходит к концу. Как бы мы ни противились, но неминуемое свершится – наша планета Астра и наши миры рано или поздно будут разрушены.