Пройдя по темному парку, он ступил на белую светящуюся от странных камней аллею с еще более непонятными черными деревцами, которые не могли быть настоящими, так как никогда на них не было и намека на листья или их рост. В этом свете человек казался более величественным. Твердый взгляд, казалось, мог разрушить даже самую крепкую стену. Плотно сжатые губы и маскообразное лицо, на котором редко можно было видеть какое-нибудь выражение. Высокий лоб не отрицал наличие определенного багажа мыслей, возникающих стремительно, оставляющих яркий и глубокий след в порождающем их сознании. Русые волосы спадали вьющимися прядями на лоб, заставляя их владельца периодически убирать их длинными пальцами. Шел он практически неслышно, редко задевая непослушный гравий, сливаясь с многочисленными тенями в парке.
Дом был погружен в наступающие сумерки. Налив в стакан апельсинового сока, он включил телевизор и прочитал записку, оставленную Сержем на журнальном столике. Перечитав ее несколько раз, он улыбнулся, друг его стал оставлять меньше предпосылок для игры слов. Не думая больше о записке, он неожиданно для себя увлекся фильмом, просидев перед телевизором до глубокой ночи. Дойдя до постели задумался и, вздохнув, отключил, молчавший целый день, телефон. Ему вообще редко кто звонил и если бы не государственный контракт, то уже как полгода назад он избавился бы от телефона. Вздохнув, он лег и сразу уснул.
Под утро в дверь позвонили. Легко открыв глаза, прислушался, и, не снимая пижаму, пошел открывать. Перед ним стояла незнакомка, приходившая с друзьями Сержа на прошлой неделе. Все это время он не думал о ней. «Что ей нужно?!" – подумал он, пригласив девушку в дом. Угадав, возможно, вопрос, она, неожиданно привычно сделав глубокий реверанс, торопливо передала свернутую в рулончик желтоватую бумагу, запечатанную сургучным вензелем, таким, какой был на арке, ведущей в парк. Он удивленно принял бумагу, лишь немного улыбнувшись девушке, которая почему-то не спешила подниматься и, наклонив голову, казалась, ждала чего-то.
Сорвав печать, он несколько раз пробежал сообщение, повернулся к девушке и сказал:
– Поднимитесь, дитя мое.
– Девушка встала, не смея поднять головы.
– Кто Вы?
– Урожденная Черлес, сир.
Человек улыбнулся, скорее нервно. Перевел дыхание и уже спокойным тоном спросил:
– Как Ваша матушка?
– Здорова, сир, и шлет Вам свой низкий поклон, – девушка снова сделала изящный реверанс, но на этот раз встала, сложив изящные ручки в черных перчатках.
Он улыбнулся, но не стал соблюдать этикет ответным приветствием, зная, что в таком случае, графиня сама придет к нему.
– Придите за ответом сегодня вечером, моя дорогая.
Девушка в глубоком реверансе, поцеловала поданную ей руку, но, смутившись,