Я взял черпак стоявший рядом,
Потом подумал лучше пить из горсти
Прислушиваясь к пенью гор…
Как прекрасно быть здесь гостем
И слышать этот чудный хор..
Цени сейчас…
Друг мой, бег жизни не сдержать.
Твои часы когда-то остановятся…
Не в силах их кому-то удержать.
И вот, когда ты хочешь руки опускать,
Никто не сможет, когда уйдешь,
Конец твой предсказать.
А потому цени то время,
Что тебе принадлежит сейчас.
И это не бремя…
Живи, люби, трудись – не жалей постоять,
Чтоб не улетучиться, просто уйти вспять.
Оплатил
Осень в Нью-Йорке… Осень…
Чудо погода… Ясное небо…
Эдуард, это здесь Бабье Лето,
Лучшего времени ты не жди.
Но в воздухе страх от чего-то —
От ТВ иль газет словом разлит.
Эдуард, почему же кому-то неймется?
Кто за дверью стоит?
Дымом от мира, как из трубы,
Тянет и в нашу дверь.
Где-то дерутся, как в мясорубке,
Лезет ислам радикальный оттуда, как зверь.
Наверно, в этой стране попривыкли
Стучать на соседа за это словцо…
Молча и в полумерной улыбке поникли,
Чтобы спрятать в ней поглубже лицо.
Эд, ты сполна оплатил из твоих годов,
Потому и ученый, стихоплет-богатей…
За красоту и любовь грядущих веков,
За будущее племя людей…
В своих руках
Приветствую тебя, дружище. Ты уже старик.
Бессонницу ты гонишь и к этому привык.
Неужто так по времени и не устал,
Суеты и вздорности бытия ощущаешь накал?
Ведь тут устои ломятся твоего житья,
И изменяется молва твоей семьи. Они и я!
А ты же бодрствуешь – старик с душой юнца,
Вспоминая, будто в жажде к сну, наконец,
С такою же молодцеватой переспал,
Что аж в ушах звучит хорал.
Как чувствуешь себя – поэт,
С белизною, не только на висках,
Держащий в мыслях чудо-свет,
А жизнь и смерть в своих руках?
От себя не укроешься
Отношение к правителям, как парабола,
То изогнется, то прощается.
Мне б не слушать их пора,
Да никак не получается…
И иду пока по тому пути,
где рекламой себе самому лишь прикроешься.
Да, от них-то так я смогу уйти,
Но от себя никуда не скроешься…
Чтоб шли к любви
Я живу в Нью-Йорке своем,
Он теперь мой стал дом.
Нет и не было оснований
Мне зацикливаться о былом.
Но остались все же мысли и чувства,
Кровь у сердца бежит, горя и спеша.
А в душе моей полно – не пусто.
Чем наполнена