– Сволочь, – выдавил Поручик сквозь зубы, – я тебе этого не забуду!
– Да уж, не забудь, будь добр.
Склонившись над ним, я помотала у него перед носом брелоком с ключами от «Ямахи».
– Вот это тебе за «корову» и «сволочь».
Я пружинисто развернулась и швырнула связку метров на тридцать от дороги, по краям которой высился разносортный сорняк высотой почти в человеческий рост.
– Пока будешь ползать во ржи, подумай о своем поведении. Достоин ли ты носить высокое звание поручика? – Я подтолкнула Никиту к его «Кавасаки»: – Поехали!
В этот момент завизжала резина по асфальту, и возле нас тормознула сэмовская «Ява».
Лапоть соскочил с мотоцикла и бросился к своему вождю, безуспешно пытавшемуся подняться.
– Ты че, Поручик?
– Отмудохайте этих гадов, чтоб на всю жизнь запомнили, – Поручик, наконец, сумел принять сидячее положение.
Лапоть и присоединившийся к нему Сэм двинулись на нас. В руках у Сэма откуда-то появился арматурный прут.
– Езжайте домой, ребята, – я отстранила Никиту за спину.
Но он ринулся навстречу Сэму. Я едва успела схватить его за руку, кулаком второй он заехал Сэму в нос. Тот махнул арматуриной и, если бы не я, перебил бы моему подопечному руку.
– Не лезь, – я оттолкнула Никиту и, присев, крутанулась вокруг своей оси с выставленной параллельно земле ногой, подсекая нападавших.
Они, не успев ничего понять, рухнули на землю, загремев своими цепями и подвесками, словно мешки с запчастями. Лапоть остался лежать, потирая ушибленную при падении руку, а Сэм вскочил и, с широко расставленными ногами, размахивая арматурой, бросился на меня. Так ведь можно кого-нибудь поранить, дорогой мой! Я не стала искушать судьбу и, перехватив его руку с железякой, просто ударила его в пах подъемом ноги. Железка осталась у меня в руках, а Сэм с выпученными, как у рака, глазами начал мелко сучить ножками, зажав руками промежность.
– У тебя, Лопух, есть вопросы?
– Я – Лапоть… – отозвался Лапоть, не решаясь встать на ноги.
– Прости, Лапоть, – я обвела взглядом живописную троицу, расположившуюся на «пикник» на обочине. – Если вопросов ни у кого нет, тогда все внимание сюда. Особенно это касается тебя, Поручик.
Тишина, воцарившаяся после моих слов, нарушалась только шумом проносившихся мимо автомобилей.
– Если с моим другом, – я приобняла Никиту за плечи, – что-нибудь случится, первым делом я подумаю на вас – сначала на тебя, Поручик. А если я подумаю на вас, то презумпции невиновности у вас не будет, и вам придется доказывать мне, что вы не козлы. И если вы не сможете мне этого доказать, то мне придется применять против вас санкции, не буду сейчас рассказывать, что это за санкции, скажу только, что это очень неприятно, – я обвела аудиторию взглядом, – все понятно?
– Понятно… – ответил нестройный хор.
– Не слышу, Поручик!
– Понятно, – произнес