– Все.
Последовало недолгое молчание, кто-то нервно затарабанил пальцами по столу. Айвэна смутила некоторая односложность ответов, и он продолжил:
– Понравилось?
– А то! – с вызовом откликнулся Ники.
– А что больше всего понравилось?
– Все.
Дружеского обмена мнениями явно не получалось, и аудитория была сильно озадачена. Серж слушал эту своеобразную беседу молча и хотел было уже подключиться, когда Ники вдруг встал, прошел покачиваясь по комнате, приблизился к нему и, очевидно приняв себя за кого-то другого, сунул Сержу кулак под нос и ни с того ни с сего зловеще произнес:
– Чуешь, братан? Смертью пахнет.
Сержа поначалу разобрал смех, потом веселое удивление сменилось раздражением, и он бросил:
– Отвали, кабан слюнявый! Расскажи лучше, чем вы там с Натали занимались, что ты таким придурком вернулся.
В мозгах Ники наступило относительное прояснение, он сообразил, что сморозил нечто абсолютно непотребное. С полминуты раскаявшийся агрессор соображал, как исправить положение, и наконец выдумал ни к чему не обязывающую фразу, которую постарался произнести с выражением:
– Натали – прелесть! Я в восторге.
Ответом ему была непонятная тишина, и он с уверенностью в голосе добавил:
– Честно!
Айвэну и Сержу не понравился такой скромный отзыв о достоинствах доброй девушки: они-то знали, что такое Натали. Айвэн уже раскрыл рот, чтобы помочь Ники найти наиболее подходящие выражения для передачи неповторимых ощущений, но тот вдруг встал, взял газету со стола и объявил:
– У меня срочное погружение в нирвану.
Понимать это следовало как "я пошел в туалет". Пока Ники медитировал на унитазе, его товарищи провели срочное комсомольское собрание, на котором обсудили странное поведение своего друга. Они не допускали мысли, что его могла постигнуть неудача – ведь за дело взялась очень искушенная в этих делах добрая девушка, и в результате пришли к выводу, что все это от того, что Ники перенес сильнейшее нервное потрясение, пережил шквал положительных эмоций, и теперь мужское общество ему ненавистно.
Ники вернулся в комнату, как мог приветливо улыбнулся друзьям и завалился на свою кровать, через минуту послышалось его ровное сопение. Летучее комсомольское собрание было продолжено, и слово взял Витя Гренкин. Он поднял вопрос о том, почему это комсомольцу Хаятуллаеву так неестественно быстро захотелось в туалет – сразу после общения с девушкой. Серж задал выступающему вопрос, сколько было бы для него "естественно быстро", и вразумительного ответа не получил. Айвэн же припомнил прецедент из своего опыта и убедил Витю, что такое поведение в принципе допустимо. Обсуждение продолжилось бы и дальше, как вдруг дверь отворилась, и в комнату медленно вошел Костя Молотков, только что вернувшийся от любимой. Взор его был ужасен, на глазах блестели слезы. Он обвел присутствующих испепеляющим