Пальцы правой руки невольно, сами собой сжались в щепоть и Григорий даже ткнул этой щепотью себя в лоб, но тут же вспомнил, что совсем недавно его рекомендовали в члены партии. Стыдливо опустил руку, хоть и не поборол желания перекреститься.
А в следующий миг уже полетел по улице, торопливо торкаясь во все стёкла и громко, во весь голос выкрикивая:
– Спасайтесь!!! Спасайтесь!!! К реке! Бегите к реке!!!
… Огненно-дымные вихри, невиданных размеров, устроили бешеную пляску по всей деревне. Со страшными хлопками, словно лопалось от пробоины огромное автомобильное колесо, вспыхивали навесы, сараи, дома. Вспыхивали сразу целиком, охватывались огнём со всех сторон, моментально вознося к самому небу огромный, невиданной силы факел. Люди, кто успевал выскочить из домов на середину улицы, беспорядочно бежали в разные стороны. Бежали в горящих одеждах, охлопывая себя по голове, стараясь затушить волосы, горящие с треском. Кто-то снова падал и начинал извиваться, корчиться, отползать под какое-то укрытие.
Смотреть на это было ужасно больно. Да никто и не смотрел. Паника и вселенский ужас охватили всю деревню, каждого жителя.
Нелепостью в голове застряла мысль, о том, что не успел всех обойти, чтобы предупредить, кто и какой инструмент должен иметь на случай пожара.
Откуда-то с неба со страшным треском и скрежетом упала горящая крыша, рассыпая, раскидывая во все стороны огромные искры и целые головни, покрытые живым пламенем. Григорий отпрянул в сторону от свалившейся рядом крыши и, прикрывая руками голову, невольно глянул наверх, туда, откуда только что свалился этот огромный факел. Ему показалось, что небо полностью покрыто пламенем, сплошным, огромным языком, который с хохотом и плясками вылизывает землю.
Это походило на какой-то бешеный праздник зла, остановить который не под силу простым людям. И не играет ни какой роли кто ты: просто селянин, или даже коммунист, уполномоченный, наделённый высокими правами, или солдат с винтовкой за плечами, – не дано вам такой силы, чтобы справиться со стихией. Даже если ты самый большой начальник НКВД и можешь легко решать судьбы людей, можешь казнить, или миловать, – здесь ты бессилен. Ты просто мелкая букашка, которая слепо ползёт в сторону жаркого костра. Ползет до тех пор, пока не изжарится и не замрёт бездвижно. А костёр, как горел, так и будет гореть, даже не замечая, что рядом, совсем близко, погибло живое существо.
Григорий понял, что он уже не сможет кого-то спасти. Нужно хоть самому попытаться выбраться из этой бешеной пляски смерти. А огненные вихри всё закручивались, всё свистели и завывали совсем рядом, поднимая на воздух всё, что можно было оторвать от земли и вплетались там, на верху, в общий, огромный язык пламени.
Он опять сорвался с места