Прекрасный белый снег. Валерий Михайлович Арефьев

и всё так же, на уставших до мелкой дрожи от бесконечных прыжков, акробатики и хореографии ножках добиралась в зимней темноте, уже одна, без бабушки, до дома. И иногда, не часто, но случалось и такое, она примечала где-то сзади, метрах в двадцати, плетущуюся в темноте толстую фигуру в маленьком, не по плечу пальто. Её это немного раздражало, но и как-то неожиданно приятно холодило где-то в груди и снизу живота. При этом Коля с рынка, как она его назвала про себя, никак себя не проявлял, подойти к ней, заговорить, или хотя бы просто, поднести немного сумку даже не пытался. Она, конечно, не дала бы, но все же, думала она, отчего бы и не предложить? Но нет, ничего подобного не происходило. Выглядело всё это немного странно. Он следовал за ней как тень, в общем-то даже не очень и скрываясь, но хотя бы просто обозначить, чего же всё-таки он хочет, Коля, похоже, решиться был не в силах…

      Между тем, время летело, как-то незаметно закончился февраль, дни стали длиннее, солнце по утрам всё чаще заглядывало в Светкино окошко, и вот уже побежали первые ручейки из под серых от машинной гари, слежавшихся сугробов, настойчиво и громко, словно призывая будущее лето запели-зачирикали птицы во дворе, и бесконечная казалось бы, тёмная зима от которой Светка устала страшно, наконец закончилась. Дорога к дому, из зала, уже не казалась такой длинной, домой она возвращалась ещё засветло. Медленно, но неотвратимо наступала настоящая весна.

      Училась Светка по прежнему на одни пятёрки и четвёрки, проблем в школе у неё не возникало, и мама на родильских собраниях от её учительницы слышала только похвалы. Уроки Светка старалась сделать ещё в школе, на переменках, и пока одноклассницы прыгали на одной ножке через нарисованные мелом на паркете в рекриации квадратики, она успевала осилить домашку по только что закончившемуся предмету. На дом ей почти ничего не оставалось, и она вполне могла выйти из дому на целый час раньше чем обычно.

      Тренировка у Светика начиналась ровно в шесть, но Михалюрич случалось и задерживался, бывало минут на пятнадцать, иногда на полчаса, и девчёнки частенько разминались без него. В Зенит теперь Светка старалась приходить пораньше, ей хотелось посидеть тихонько на дорожке в уголке зала, спокойно, ни на что не отвлекаясь размяться, потянуть шпагаты, и пойти, пока никого нет и никто её не подгоняет, на своё любимое, обтянутое мягким ковролином низкое брёвно, одним концом упиравшееся в мягкую гимнастическую яму для соскоков и с двух сторон застеленное толстыми поролоновыми матами. Что ей делать, Светка знала, она придвигала маты плотно, сверху, вровень с поверхностью бревна укладывала ещё по паре упругих, жёсткой, прессованной поролоновой крошки матов, прохаживалась для начала вперёд-назад с поворотами на одной ноге, и начинала отрабатывать перевороты вперёд, назад, потом рондаты, фляки, сальто назад, и наконец, рондат-фляк и сальто прогнувшись в яму, именно так Светка заканчивала свою комбинацию. Ей просто хотелось всё это спокойно повторить на маленьком бревне, пока её не