От неожиданности я даже выпрямилась. И вправду тень! И явно не человека: передвигается на четырёх конечностях, и хромает… неужели собака? Но что она тут делает, да ещё и так далеко?
– Останови! – резко бросила я, и машина не заставила себя ждать.
– Ты куда? У нас не много времени, и если мы нарушим…
Удивлённые слова андроида потонули в шуме пролетевшего над головой серебряного поезда, а я даже не собиралась их и дальше слушать, направляясь к тому самому тесному проулку с железными ящиками и безликими окнами без одного огонька лампы. Говорить ли, что тут было жутко? Это безмолвные улицы. Улицы тех, кто умер, или отправился на орбитальные станции. С каждым месяцем таких всё больше и больше, и вскоре «купол» опустеет раз и навсегда, став новой тенью человечества…
Сощурив глаза, я перешла на шаг, пока и вовсе не остановилась, пытаясь разглядеть в сгущающейся темноте животное. Оно и вправду хромало, но это не мешало ему рыться в железных ящиках в надежде отыскать провизию или хоть что—то съестное. И всё же это была не собака. Оно напоминало её строением, но что—то было не так, и почему—то именно эта мысль не давала покоя.
– Что тут? – послышался скрип механизмов андроида, не спеша подошедшего сзади.
– Да, видно, собака заблудилась, – неуверенно ответила я, сделав шаг к животному и осторожно присев, чувствуя холод бетона под ногами. – Эй!.. ты потерялся, малыш?
Собака перестала рыться в ящиках, и тихое недовольное рычание послышалось из её глотки, когда в темноте заблестели два огонька. Так не горят глаза собаки… разве что каннибалов и… мутантов.
Негромкий скрип железа раздался над головой, прежде чем голубая искра выскочила из небольшого стального пистолета, с шипением врезавшись в стену и на пару секунд осветив проулок неоновым светом. Мутант, что прежде был верным псом. Шкура зверя всё так же оставалась буро—серого цвета, с прилипшими на хребте листьями и колтунами грязи на животе, когда передняя лапа была заменена на аккуратно сделанный, но уже изрядно потрёпанный протез, из—за которого животное и хромало. Вместо хвоста остался рванный огрызок, когда пасть разделялась на четыре ровные части с белыми, поблёскивающими в неровном свете, клыками, и двумя чёрными шевелящимися языками. Белая слюна стекала с уголков, падая прямо на асфальт и оставляя влажные следы.