Мой пингвин. Артем Тихомиров

грустный взгляд. Нет. Кальмаров тоже не надо.

      Я бросаю карандаши и сажусь рядом с ним. Сидим молча. Смотрим в стену.

      – Может, тебе не хватает твоих родственников? – спрашиваю я.

      Наполеон поворачивает ко мне голову. Он говорит: «Крааа!» – очень тихо и с вопросом. Ему хочется знать, не шучу ли я.

      – Ты хочешь их повидать?

      Пингвин суетиться, трогает клювом мои руки, а затем кладет голову на колени.

      – Тогда мы можем проведать их.

      – Крааа!

      Это значит: «Конечно, я очень хочу проведать родственников! Это мечта всей моей жизни! Мы правда пойдем?»

      – Правда, – отвечаю. – Только вот где нам искать этих суперимператорских пингвинов?

      Наполеон кружится вокруг себя, взмахивает крыльями, топочет ногами. Как будто танцует.

      Мы собираемся в Антарктиду. Пока никто не видит, я вытаскиваю из кладовки зимнюю одежду. На сборы уходит пара минут, и вот мы идем. Приходим в Антарктиду. Повсюду только снег, ледяные скалы и жуткая холодища. Прям зуд на зуб не попадает. И нигде нет никаких указателей – надо ли шагать направо или налево, непонятно.

      Вдруг налетает пурга, ветер чуть не сбивает меня с ног.

      Думаю: «Потеряюсь. Папа и мама расстроятся. А Танька, наверно, будет радоваться. Закатит целую вечеринку со своими ненормальными приятелями».

      Наполеон протягивает мне крыло, и я хватаюсь за него. Мы идем. Мой пингвин ведет меня через пургу.

      – Крааа!

      Пурга неожиданно заканчивается. Перед нами стоит много-много ледяных домиков, целая равнина покрыта ими, так что кажется это у нее от холода пупырышки выступили.

      – Крааа! – зовет Наполеон.

      Хочу спросить, кого он зовет.

      Из ближайшего домика вдруг выходит суперимператорский пингвин, очень похожий на моего. Из другого домика выходит еще один. Потом они выходят из третьего, четвертого, пятого и так далее.