Как я и говорил – ничего страшного. Вот если бы в туалете Таньку поджидал динозавр…
Садимся завтракать. Завтрак сегодня готовит папа. Написав какую-то новую крутую программу, он находится в хорошем настроении, и все у него в руках горит.
Мы едим. Чавкаем. Хрумкаем. Соблюдаем все правила неприличия.
А на повестке дня у нас – имя для моего пингвина.
– Надо что-то морское, – говорит папа, уплетая яичницу. – Например, Френсис Дрейк.
Возражаю:
– Но мой пингвин не пират.
Мы с пингвином переглядываемся, как заговорщики. Он мигает своим блестящим глазом. Не хочет быть пиратом.
– Тогда что-то ледяное, снежное, – говорит мама, отхлебывая чай. – Например, Снежок.
– Это имя для снеговика, – отвечаю я. – Или для белого котика, которого вы мне однажды не разрешили завести, помните?
Родители не любили, когда им напоминали о том, что они не разрешили мне когда-то. Или не разрешили Таньке. В ее случае эти воспоминания могут вызвать настоящий катаклизм.
Оба они утыкаются в свои тарелки.
– Мой пингвин суперимператорский, – напоминаю я, заталкивая в рот целый кусок хлеба с вареньем и маслом.
– Тогда назови его Наполеоном, – кривит губы моя сестра.
Я вытаращиваю глаза. Пингвин не отстает и тоже таращит. Мама таращит, и папа тоже.
– Наполеон, – говорит мама, – очень даже подходяще.
Все смотрят на меня, а я только и делаю, что киваю, стараясь быстрее проглотить хлеб, масло и варенье.
– Отлично! Супер!
– Крааа! – говорит пингвин.
Я ему:
– Теперь ты – Наполеон.
Конечно, он ничего не знает о том, что это была за личность, но имя ему нравится. Чтобы отметить это событие, пингвин легонько клюет Таньку в руку.
Думаете, Танька счастлива? Ничуть.
Ванна
Наполеон любит купаться. Он же пингвин! Я наливаю полную ванну ледяной воды и бросаю в нее свои игрушки. Пингвин плюхается следом, поднимая брызги до потолка.
Мама сердится, что после нас на полу всегда целый потоп.
– Бери тряпку, – говорит она, возникая на пороге.
Кто-то другой принял бы ее за привидение – до того странный у мамы вид. Всю ночь она проверяла студенческие работы, а это кого угодно превратит в монстра.
– Но мама…
– Бери тряпку и вытирай!
Мама иногда бывает строгая.
Наполеон, сидящий посреди ванной, смотрит на нас. И улыбается хитрой пингвиньей улыбкой.
– Мало еще бардака, – говорит мама.
– Но если мало, – отвечаю, – добавлю еще.
– Очень смешно! Вытирай!
Ей смешно, а мне нет. Что я такого сказал? Если мало, то можно ведь и добавить.
Странные все-таки эти взрослые…
Вот Танька обрадовалась бы, застань меня за этим занятием. Однажды она сказала, что таким, как я, надо прописывать трудотерапию.
К счастью, Таньки дома