«Как и я…»
– Что ты там увидел?
– Что? – Мысли вспархивают, как воробьи. Я перевожу взгляд на Литвина, который, устав бороться с салатом, успел брезгливо отодвинуть его в сторону и теперь держит в руках чашку с кофе.
«Чертов сон, – думаю я, – и чертова женщина, если это на самом деле была моя настоящая мать. Вот откуда и эти паршивые мысли, и дерьмовое настроение».
– Да так, ничего. Снова снег пошел, – утыкаюсь носом в меню. Помусолив взглядом страницу, подзываю официанта, и чтобы хоть что-нибудь заказать, заказываю пирожное «Черный лес», хотя что-то подсказывает мне, что это будет не «Черный лес», а его очередная модификация как результат творческой мысли шеф-повара, которыми сегодня грешат все московские заведения средней руки. Благодарю официанта, принесшего десерт, и, когда он отходит, начинаю поворачивать тарелку вокруг оси, разглядывая пирожное.
– Слушай, никогда не мог понять, откуда у тебя любовь к этому делу? – подает насмешливый голос Литвин.
– К какому? – поднимаю глаза на него.
Андрей, не донеся чашку до рта, указывает ей на пирожное, от которого я, предварительно убедившись в его относительной свежести, успел откусить кусок.
– Покойная Мария Альбертовна, как мне помнится, печь не особо умела, а у тебя прямо-таки страсть к сладкому.
Мария Альбертовна – это моя приемная мать.
– Бог его знает. В детском доме вроде неплохо пекли, – прожевав, нехотя отзываюсь я.
– Может быть, гены? – предполагает Андрей.
– Может и гены, – уже совсем неохотно соглашаюсь я и отодвигаю пирожное в сторону (вкус, если честно, так себе). – Слушай, я тут подумал, – беру в руки свой чай, – а ты не хочешь со мной в спортзал сходить? Пар заодно выпустишь. И кстати, в это время, – кошусь на часы, – в «Рублевском» народу мало.
– И как я туда, прости, попаду? – поднимает брови Литвин. – У меня абонемента нет.
– А мы купим тебе занятие. Хотя могу тебя в качестве своей девушки туда провести. Хочешь, возьму тебя за руку…
– Да иди ты, – Андрей слабо улыбается и, кажется, готов согласиться пойти со мной в спортзал, но тут, как на грех, пара за соседним столом поднимается. Отец заботливо надевает на девочку шубку, шапку, одевается сам и отвязывает от стула шарик. Вручает его девочке, та бережно берет шарик за блестящую красную нитку, другую ладошку подает отцу, и тот медленно ведет ее к выходу, подлаживаясь под ее маленькие шаги.
Андрей начинает