возникнет
и трудно сдержаться при этом
чтоб не закричать, не запеть…
Впрочем, ты
наверное любишь свой город не меньше
с его суетою и праздной тоской?…
Но только на фоне любой деревеньки
беззвучно тускнеет пейзаж городской.
Не архитектоника звука и света,
там лепет черемух, вселенские сны
и лёгкая грусть уходящего лета,
и клёкот прощальный: до скорой весны!
Уже в октябре остывают поля
и ёжится пашня под первой порошей,
задиристо-весел морозец хороший,
и неповторима родная земля.
Мечтаю дощатым пройти тротуаром,
себя ощутить человеком сполна
и снова увидеть: над старым амбаром
большая, как в детстве восходит луна.
Клёкот ворона
Сергею Куприяновичу Казаченко
Клёкот ворона. Давняя,
издалека печаль…
Тихо скрипнуло ставнями,
раскрутилась спираль
лет и звуков забытых…
Хорошо в городах:
нет ни окон забитых,
ни кладби́ща в крестах.
И пастух не разбудит,
не расколет бичом
сон
и звонкой не будет
синева над ключом.
День уютной ложбиной
не сойдёт за мысок,
не споёт петушиный
с хрипотцой голосок.
На окраине лета
не вопьётся в глаза
лунным оттиском света
колея колеса.
Через годы, в наследство,
далека и близка,
мне осталась от детства
по деревне тоска…
Первостроителям Саянска
Александру Петровичу Сигал
Я город мой люблю и воспеваю.
за свежесть рос, за утренний туман,
сосновый бор в котором утопает
по гулким голубеющим утрам.
За яркую расцветку редколесья
по осени над милою Окой.
За русскую задористую песню
по вечерам, морозною зимой.
И землякам своим я благодарен
за то, что здесь, в моем родном краю
красавец-город выстроен, подарен,
и навсегда вошёл в судьбу мою!
Журавли
Пожелтели поля. Потускнели заметно закаты
и поплыли туманы на покосах у самой земли,
и на дальних болотах, за рекою, как в детстве когда-то
слышно мне, как кричат долго, долго в ночи журавли.
Что они говорят там, бедовые, снова друг другу,
собирая в дорогу своих дорогих журавлят…
Дети, дети! Они, – тоже чувствуют нашу разлуку…
Из родительских гнезд скоро выпорхнут и улетят.
Улетят по делам, по началу совсем ненадолго.
И всё реже и реже, возвращаться к нам будут потом…
И быть может забудут, что речечка наша не Волга,
что без них опустел и стареет родительский дом.
Тихо