Уберут дворники большое, а там, глядишь, и весна подмогнёт, чуть освободит руки от спешной работы. Сбрызнет землю частым дождиком, смоет с лица улиц зимнюю гарь и копоть, украсит газоны робкой зеленью. Только когда это ещё будет, а пока снег лежит. Солнце только-только ещё начало читать снежную книгу.
1 апреля чтит церковь память преподобной Марии Египетской и мучеников Хрисанфа и Дарьи. А в народных русских Месяцесловах значится этот день как Дарья Поплавиха, Дарья Подмочи подол. А то и Дарья Грязные пролуби.
Прежде чем сесть за эту книжку, я прочитал много других. Разных старинных фолиантов и древних манускриптов. Таких старинных, что на ломких жёлтых страницах встречались не только забытый нами напрочь знак «Ять», но и неведомые «Аз», «Буки», «Веди» и, даже, оскорбительная уху «Хер». Встречались мне в тех книгах стародавние слова, такие, что теперь и слыхом не слыхивали. В уме я заменял те слова современными и шёл по книжке дальше. Часто встречалось и слово «пролупь» или «пролубь». То есть прорубь – дырка во льду на реке или озере. Отсюда и Дарья Грязные проруби. Потому как плавит вешнее тепло снег, вытаивает на льду подле прорубей грязь и мусор, что наносили люди за зиму. В старые времена, ведь, водопроводов-то не было. По воду для субботней ли бани, стираное белье ли прополоскать ходили со всего селения к речной проруби. Немало натаптывали на льду.
И вот, в книжке вместо проруби – пролупь. Встретив это занятное слово, я усмехнулся про себя, переложил его на понятный лад и поехал дальше. Но слово не отпускало. Необычное и загадочное, оно топорщилось на границах сознания. Имея такую помеху, понимать книжку дальше было немыслимо, и я остановился. Задумался. Чудное, что там ни говори, слово. Пролупь…
Про-лупь. Пролупить.
Существует и поныне слово «облупить» – то есть очистить. Облупить яйцо, значит освободить его от жёсткой известковой скорлупы. Очистить всё полностью. Но это об-лупить. Про-лупить, очевидно же, всё равно, что продолбить в яичной скорлупе дырочку. Очистить от неё лишь участок яйца. Небольшой и один единственный. Представилась тут мне ледяная жёсткая броня на реке в виде толстой яичной скорлупы. А в ней окошко прорублено и очищено от ледяных осколков. Дышит река течением – колеблется в оконце вода – живое речное тело.
Уразумелась загадочность непонятного слова. Перестало оно топорщиться, улеглось мирно в ряд с другими. Вместе с причудливым словом, стала понятнее мне вдруг и живая душа наших далеких пращуров. Тех самых, что составляли