После завтрака и пары капель вместо кофе служебный спутниковый телефон связал меня с конторой. Если в ответ на телефонный звонок произносишь свою фамилию вместо «Алло», то, скорее всего ты важный человек. Михалыч произносил половину своей фамилии утром и всего несколько ее букв уже после трех дня.
– Мрчнко.
– Веденский беспокоит.
В ответ затрещал мрачный хрип: мммрррхпппп.
– Гэ Эн Вэ Пэ, – по буквам.
– Ликвидируй, – ответил Марченко.
Я положил трубку и посмотрел на Абике:
– Пиздец нам будет, если что-нибудь пойдет не так.
– Обязательно пойдет, – кивнул казах.
Единственным правильным решением было установить превентор на устье скважины. На морозе минус тридцать, при мощном боковом ветре, когда замерзает даже время, вслед за нами мастер отправил рабочих к дыре. Потихоньку вставало солнце. Загрохотали машины, загудело сильней электричество.
Уже к обеду монтажная вышка на платформе плавно опускала огромную железяку к устью скважины. Моя новая и очень скользкая спецодежда промерзала насквозь. Я крикнул Абике, что пошел погреться в балок-сушилку (заодно и найти там старую спецуру). Он кивнул, потом пошел к мастеру, чтобы вместе следить за процессом, потом вмешался в толпу и что-то громко говорил, размахивая руками. Будущий классный специалист.
В вагон на больших вездеходных колесах вело четыре крутых ступени, насквозь обледеневших, я кое-как забрался, настежь открыл дверь, выпуская пар из помещенья. Изнутри меня накрыло не только теплом, но и матом. В полутемном помещении, среди испачканной развешанной спецуры меня ждал черт: огромный мужик сидел на полу в грязной термовке, но с чистой круглой мордой и дуло его ружья недвусмысленно смотрело мне в живот:
– Я знаю, кто ты такой. Иди, иди сюда. Вы меня все сейчас узнаете, – он тихо и ехидно бормотал себе под нос, как будто нашептывал, – по харям вас всех сейчас расставлю. Как Сталин, понял? – дальше пошло совсем невнятное бормотание.
– Тише, тише, мужик. Ты не видишь что ли, что я свой, – я медленно поднял руки и в этот же момент медленно опустил одну ногу обратно на ступеньку.
Мужик поднял двухствольное ружье, упер приклад в плечо, прищурил глаз, посмотрел на меня через мушку, затем отвел ствол немного в сторону и снова начал бормотать. Рядом стояла недопитая бутылка водки. На самом донышке ноль седьмой, но ружье он держал уверено. Руки не дрожат. Выстрелит.
– Давай я тебе водки принесу? Будешь водку? Давай выпьем? – я пробовал спастись.
– Ты мне зубы не заговаривай. Я про тебя все знаю. Э, слышь! Ебать, бестолочь. Ты куда пошел? Иди сюда, блядь! – он снова навел на меня ружье и прищурился.
– Да, я бы пошел, но не тебе, – я сделал голос громче, – слышишь, не тебе мне указывать! Ты водку будешь или нет?
Я опустил вторую