– Забавно с живыми поступают, – усмехнулся сквозь боль Андрей.
– Не серчай, но иначе – никак. Здорово забаррикадировался, признаю. Но ничего, ничего. – Судя по шагам, ему вновь зашли за спину. – Надышаться можно только ветром, потому люди здесь, под землей, и не живут – дышать-то нечем. Вбирают в себя пыль и сухость туннелей, дышат, как кроты, землей и собственными испражнениями. Ветер, видите ли, давно не гуляет по туннелям – байки все это!
Он почувствовал, как целлофан резко опускается ему на лицо. Тяжелые руки завязывают узелок и держат. Воздуха хватает на несколько вдохов. Тело трясется, инстинкт самосохранения дает импульс рукам, чтобы те как можно скорее скинули удушающий колпак, но тщетно. Голова валится набок, и он отключается…
Наверху слишком душно. Даже противогаз не всегда помогает абстрагироваться от мыслей о витающей в воздухе радиации.
Говард идет справа от него. Старый друг, не раз вытаскивал из передряг, притом как внизу, когда на пьяную голову Андрей чуть не подрался с офицером красных, так и наверху, буквально вырывая пару раз из смыкающихся челюстей. Сам он был не отсюда – с какой-то дальней станции. К ганзейцам попал по чистой случайности. Книжки для браминов таскал, но не из библиотеки, а из книжных магазинов – Ленинку избегал, словно боясь всей мистики, связанной с этим местом. Иногда его книжным червем еще звали – за привычку читать все то, что тащит. Вот и в этот поход пошел еще и потому, что неподалеку располагался один из крупных книжных магазинов Москвы.
Его мотивы всегда были какими-то не от мира сего. Книжечки принести, людям помочь, кошечку бездомную приютить. И именно это Андрею не нравилось. Слишком правильный, слишком светлый, разве что нимба над головой не хватает. А помазанников Божьих этот новый мир не любил.
– Как у вас там с Яной? Все нормализовалось?
– Разошлись мы.
– Налево ходила? Я тебе всегда говорил, что использует она тебя, а ты и в ус не дуешь. Вертит тобой, как хвостом. Ты ей все книжки, ерунду какую-то с поверхности таскал. Небось, позарилась на другого хахаля, с которым все проще? Баб в постели удивлять надо, особенно с нашей работенкой – каждый раз, как в первый раз, на кой черт ей все твои безделушки?
– Сгниешь ты в своем фарисействе, Андрей, помяни мое слово. Бывает так, что людям просто нужна пауза. И я ее понимаю. Прошлое, Андрей, оно редко кого отпускает. Впивается клещом и сосет соки из организма. Смешно и подумать, но мы сами сейчас – как блохи на асфальтовых простынях прошлого. Копошимся в тканях, ищем чего-то.
– Ты бы в других простынях лучше копошился, – рассмеялся Андрей, но товарищ этого не заметил.
– Мне бы бросить ее, будто и не было ничего… Нет, Андрюх, я тебе так скажу – любовь, она приходит внезапно, врезается в тебя кинжалом, а потом издевательски медленно выходит, оставляя рубцы. Но если после всего этого она каким-то чудом дарует вам дружбу, значит, вы еще не потерянные моральные инвалиды, и все, что было, – было настоящим.
– Хрень все это. Не было этого раньше,