Однажды он спросил Бена, что было дальше с девушкой и принцем? И Бен ответил:
– Он укусил её и превратил одну из них. Что же ещё.
Возможно, спустя двадцать лет она продавала в аптеке презервативы с пупырышками.
В ту ночь музыка доносилась со всех сторон, закладывая Генри уши. Узкая тропинка вывела его к гаражу, и теперь всего каких-то несколько метров отделяли от желанного одиночества. Повернув за угол, он застыл от неожиданности: подпирая спиной облупившуюся стену, покуривал Бобби. Заметив Генри краем глаза, он выпустил изо рта дым и приветственно кивнул.
Тот сглотнул, поджав губы в тонкую линию:
– Потерялся? – вытаращился мальчишка. Чёрный поношенный пиджак висел нелепо на его узких плечах, а белые полоски кед, выглядывавшие из-под широких штанин, предупреждали о том, что их хозяин без проблем подскажет, как пройти в задницу, в случае чего.
Генри открыл рот, но Бобби снова заговорил, не дожидаясь ответа:
– Кто не спрятался, я не виноват.… Не забыл, что ты у нас главная подружка жениха – важная шишка? – усмехнулся, игриво подмигнув, и тут же проследил за взглядом Генри, остановившимся на сигарете в его руке. – Ой, да ладно, ты же не будешь мне мозг трахать?
– Отец руки оторвёт.
– Ничего не оторвёт, – отмахнулся парень, – он мне их сам покупает.
Генри покачал головой. Бобби, глядя на него, буркнул:
– А мне разрешение его не нужно, и твоё тоже.
Сипло вздохнув, Генри приблизился к парнишке. Остановился рядом, прислонился к стене и достал из кармана брюк помятую пачку Camel.
Бровь Бобби изогнулась дугой:
– Чёртов ханжа, – хмыкнул он.
– От старых привычек трудно избавиться. Мне за тридцать уже, а тебе только шестнадцать. Не сравнивай.
Парень нарочито причмокнул и снова затянулся:
– Вы с Беном и похуже дерьмо творили.
– Мы с Беном идиоты, – Генри бросил взгляд на торчащую из штанов Бобби рубашку.
– Отвали, – выпалил тот, проследив за ним, – эта хрень не моя. И пиджак не мой. Отец заставил нацепить. Я вообще не собирался приходить.
– Просто заправь чёртову рубашку!
– Да что на тебя нашло сегодня? – Бобби швырнул окурок и растоптал его ногой. – Может, в ваше время мозги и промывали,