– Это было в первую мировую войну. Офицер русской армии Филарет сидел в окопе. Вдруг взрыв. В глазах полная мгла, исчезли звуки, запахи войны и какие-либо другие ощущения. Когда пришел в себя, увидел, что находится на незнакомом лугу. Нет ни окопов, ни солдат, ни каких звуков боевых действий: «Не уже ли это рай?». А мимо идет мужик с граблями и смотрит на сидящего в траве человека в форме офицера старой русской армии и ничуть не удивляется.
«Что это?» – спрашивает Филарет.
«Где?» – не понимает мужик.
«Ну, все вокруг – это земной мир?»
«Да, это Земля, а Луна на небе!»
«А где наши войска?»
А мужик думает, что офицер – участник возрождения белогвардейского движения и что у них тут была сходка, ведь на дворе были лихие девяностые годы. Поэтому и отвечает соответственно:
«А ваши наверно разошлись. Негоже ведь, в такую жару в военной амуниции париться!»
«А где фронт?» – опять пытает мужика Филарет, ни чего не понимая, что случилось с ним и его солдатами.
«И фронта нет и Союза больше нет! В стране новая власть!»
Сидит наш воин в полном недоумении, как так получилось, что пока он был без сознания, и война закончилась, и Союз Антанты развалился, и в России новая власть.
«Так какая же новая власть?»
«А ты, что не догадываешься? Капитализм строим. Вот какая власть!»
«А царь где?»
«Ищут! Всю его европейскую родню перетрясли, но пока только лжепринцессы попадают. Эх, Россия! Все ложь! Только мужик твой – правда!»
Сам Филарет воспринимает эту историю как анекдот и остался у него от того времени только офицерский китель, одетый на тельняшку, заправленную в синие спортивные штаны с красными лампасами. Сидит он сейчас среди своих друзей по несчастью и греет босые ноги в еще теплом пепле ночного костра, на месте которого горит сейчас небольшой костерок для приготовления завтрака.
– Всяких выкрутасов я насмотрелся в этих государственных переделах, сравнивая с прошлыми переворотами. Шуму много, а только ничего не изменилось за сто лет в человеческих отношениях. Что-то улучшилось, а что-то ухудшилось, – с грустью говорит вожак и уже совсем по-свойски обращается к Пашке.
– Чувствую, что куролесовские события будут развиваться стремительно, и ты нам очень поможешь в поисках спасительных врат. Здесь наше последнее пристанище в плену у времени. Мы шли к нему долгие годы через страдания и лишения.
Филарет внимательно смотрит на Пашку, стремясь уловить в его глазах недоверие от встречи с тем, чего не может быть, и спрашивает:
– Ты-то нам веришь, что мы не из мира сего?
– Не верить значит не понимать глубинных процессов мироздания. Причины такого явления реальны и уже приходилось слышать о подобных случаях. Так что у меня не возникло никакого сомнения, когда я о вас узнал. Только вот ни как не могу