– Доченька! Ты где это бродишь? Я уж испереживался весь!
Посмотрел на Ратибора, а потом на отца, Марфа, снова раскрасневшись, произнесла:
– Прости, батюшка, загулялась я и про время совсем позабыла.
Только сейчас заметив статного красавца, стоящего рядом с дочерью, Авдей, крякнув от удовольствия, сказал:
– Ну, ничего. Твоё дело молодое. Небось, проголодались, яко волки? Садитесь скорее за вон тот стол, обедать будем.
Марфа, улыбнувшись Ратибору, взяла его за локоть и потянула за собой. Богатырь на негнущихся ногах последовал за ней. Когда все расселись, Авдей подозвал полового, невысокого парнишку лет двадцати:
– Любезный, принеси-ка нам ушицы из леща да щуки, блинов с сёмгой да мёдом, баранинки с чесночком да укропом, кваску дочери да мёда нам с богатырём.
– Сию минуту, – произнёс слуга и исчез.
– Ну, богатырь, – сказал Авдей, – вижу, что ты не из наших мест будешь. Позволь спросить тебя, имя, да звание-происхождение твоё. Не обессудь, я купец и привык прямо говорить.
Наклонившись поближе, возлюбленный Марфы ответил шёпотом:
– Я Ратибор, сын короля Сигизмунда и королевы Марыси, единственный наследник трона, будущий повелитель Пресветлого королевства, что за тремя Знойными пустынями, пятью Глубокими морями и тремя Высокими горами.
Услышав это, Марфа чуть не взвизгнула от удовольствия. Ещё бы, ведь Судьба познакомила её не с купеческим сыном, каким-то, а с королевичем заморским. Про Пресветлое королевства девушка была наслышана. Там и нигде больше водились белогривые Единороги, слёзы которых растапливали даже камень; в реках и озёрах жили синевласые и сладкоголосые Ундины (двоюродные сёстры Русалок, дочерей Водяного); по горам бегали золоторогие Серны, из рогов которых варили приворотное зелье огромадной силы; в небесах парили вострооокие Орлы с переливающимся оперением, способные своим криком разбудить мертвецов, а в потайных пещерах жили чудные Грифоны с туловищем льва и головой орла, стерегущие несметные сокровища. Но и это ещё далеко не всё. Сам король Сигизмунд был сродни былинному Волхе Всеславьевичу (прапрадеду царя Ивана). Он мог, ударившись оземь, стать и птицей, и зверем, и гадом, и рыбой. А королева Марыся своим чудесным голосом могла не только мужа своего успокоить да войско несметное усыпить, но и самую страшную хворобу вылечить.
– Слыхивал я про отца да мать твою, богатырь, – немного поразмыслив, сказал Авдей, – достойные правители, да и люди хорошие. У таких родителей и сын должен быть смелым, справедливым и мудрым.
Услышав это, Ратибор вновь зарделся как маков цвет.
– Да и о Вас, дорогой Авдей, слухами Земля полнится, – сказал он, справившись с нахлынувшей робостью, ведь что отец, что мать держали его в ежовых рукавицах, никогда не хваля, – я очень рад познакомиться с Вами.
Понравилось