Это был кабинет Владимира Михайловича – понял асессор.
Странный, сладкий запах, отдаленно напоминавший ладан, словно исходил от стен, но этот был стар, и сласти сильной не имел, а скорее горчил. Не паутин, не пыли, в кабинете не было – вероятно здесь постоянно убирали, и все было так, как раньше – при прежнем хозяине.
За окном послышался женский голос, асессор решил полюбопытствовать и, отодвинув тюли, выглянул в окно. Довольно упитанная женщина, по виду, кухарка, за что-то ругала полураздетого батрака, но тот совсем не обращал на нее ни какого внимания. Стоя спиной к кухарке, высоченный мужик, колол дрова. Его широкий торс, покрылся каплями пота, хоть мужик и был раздет по пояс. Словно представив себя обнаженным на холоде, Алексей Дмитриевич передернулся.
– Это Прошка – он глухонемой, – послышался голос Михаила. Асессор обернулся. Глаза князя были полуоткрыты, на лице блуждала пьяная улыбка – я б его, как… – будто что-то вспомнив, князь замолчал. – Но не чего, – вставая из кресла, продолжил Михаил. Князь подошел к окну, и посмотрел вниз. Улыбка стала озлобленной и надменной – теперь Проша в моих руках.
– Как кого? – Прищурился Алексей Дмитриевич, он сел в кресло и стал нагло рассматривать, все, что находилось в ящичках бюро. – Как Агнессу Павловну? За что вы так, со своей матерью?
Оправдываться было бессмысленно.
– Одиннадцать лет назад, – начал рассказ Михаил, даже не поворачиваясь к своему собеседнику. – Прохор ударил меня по голове, случайно – но он должен был быть осмотрительней. Вы можете себе представить: крепостной ударил князя, – каков сюжетец?! – Он с отвращением плюнул на пол, ненависть кипела в душе Михаила. – Ему тогда уже было двадцать шесть лет. Я приказал выпороть его, но маменька запретила – она совокуплялась с ним – с этим животным. Падшая женщина, как она могла, так поступить – маменька очернила наш род!
– А Афанасий? Афанасий просто попался под руку – оказался не в то время, не в том место? – Предположил сыщик.
Михаил лег на диван и истерически усмехнулся.
– О, не-е-ет. – Протянул князь. – Иногда она спала и с ним, а порой они кувыркались в постели втроем. В эту ночь, я дождался, когда стоны закончатся. Управляющий и не думал встретиться со мной у дверей маминькеной спальной. Каково его было удивление… – князь вздохнул – Вы не представляете, то облегчение, испытуемое мной, когда я, перерезав горло Афанасия, принялся за эту шлюху. Она вопила, но не долго, потом, отломив кусок от скудельной чаши, принялся рвать кожу на них, подражая тому зверю, что забивает девок в наших краях. Затем пришла прислуга.
– Что же теперь делать? – Лицо асессора побагровело, в голове все шло кругом. – Мне надо выпить. – Князь поднялся и достал бренди из бара, что долго прятался в старом глобусе, стоявшем в углу, и налил напиток в стакан «сыскнова». – Вы