После завтрака, спустившись в библиотеку, он, почти не раздумывая, снял с полки старинный том Данте, сначала в английском переводе, но, подумав немного, поставил его на место. Нашел оригинал на итальянском и безошибочно раскрыл сразу третью часть – описание рая. Сколько раз за всю жизнь пришлось ему перечитывать этот шедевр…
Он начал читать, больше ничего не замечая вокруг. Старинное кресло казалось мягким и удобным, сколько вечеров провел он в нем с любимой книгой в руках, и это было истинным наслаждением.
Господи, как же давно он не брал в руки Данте, особенно этот том, на итальянском. Как давно не погружался в этот ни с чем несравнимый мир откровений, страстей, воспоминаний, страшных пророчеств, и света бессмертной любви, которая «движет солнце и светила».
Как давно он не перечитывал любимейших строк. Но почему это случилось? Боялся ли он чего-то, уцепился ли в свой излюбленный покой, от которого было так трудно отказаться даже на короткий срок, еще страшнее потерять его навсегда.
Холя и лелея его, Старик Ра вдруг понял: что-то большое и важное стремительно уходит от него навсегда. И это что-то было конечно неумолимое время.
Возможно, у него именно времени совсем не осталось. Умирали и более молодые его современники и бывшие приятели, он и без того задержался на этом свете.
Но о чем еще можно было мечтать? Его жизнь – он ясно осознал это, – могла оборваться в любой день и час. И тогда ничего уже не исправишь, придется ответить за все совершенное, и то, что он хотел сделать, да не смог.
Нет, все обман, он вовсе не собирался успокаиваться, пока был жив. Теперь, когда Данте снова был в его руках, когда герцог оказался в раю, а не в аду, как обычно случалось прежде. Как правило, он задерживался именно на первой части комедии, теперь он это понял особенно ясно. И хорошо, что понял вовремя. Какой- то, пусть и не очень большой срок ему все-таки еще оставался, он смел, надеяться на это. Конечно «блажен, кто верует, легко ему на свете»…
Он еще мог вместе с гением отрешиться от мелкой и пошлой реальности, и на какой – то миг подняться на ту невероятную высоту, увидеть все, задохнуться от счастья и только после этого умереть. И самое главное, он знал, что сможет это сделать, вопреки всему. И сможет в последний раз взглянуть в лицо Беатриче.
«О Господи! Дай мне сил еще раз пережить и изведать это, позволь мне пройти этот путь снова в последний раз», – взмолился он, хотя кажется, никого и ни о чем не просил давным-давно.
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Никого не впускал в этот мир, о, чудак деловитый,
А меня