– Итак, ваше сиятельство, нужно признать, что мятежники захватили контроль над столицей герцогства, – заключил Септимий Доламин.
– Насколько значительны их силы?
– Судя по наблюдениям с крейсера, речь может идти о войске численностью от двух до четырёх тысяч человек. Более точные данные получить пока невозможно.
– Я так и думала, – проговорила София Юстина. – Солдаты вашего отца, герцогиня, присоединились к войску узурпатора.
«А это, в свою очередь, означает, что нам не удастся спровоцировать гражданскую войну, – ещё подумала она. – Придется тебе, дорогая подруга, въезжать в Нарбонну на наших мечах. И опять мы будем выглядеть интервентами! Это печально, но необходимо. Я не могу отступиться от тебя сейчас, когда твои враги жестоко унизили меня, а ты спасла мне жизнь»
– Негодяи, – прошипела Кримхильда. – Я их казню, подлых изменщиков, клянусь богами!
Аморийцы сочли за лучшее пропустить последнюю фразу злополучной герцогини мимо ушей и продолжили разговор между собой на патрисианском сиа. Уяснив ситуацию, княгиня сказала:
– Следует немедля высадить десант морской пехоты и дать решительный отпор мятежникам, пока они приходят в себя после так называемой победы.
– У меня от когорты осталось не более пятисот человек, – ответил командующий.
– Этого вполне достаточно, адмирал. Или вы сомневаетесь в победе наших доблестных легионеров над зарвавшимися петухами43?
Септимий Доламин нахмурился и с выражением заметил:
– Эти, как вы выражаетесь, зарвавшиеся петухи уже уничтожили более полутора сотен моих солдат!
– По-вашему, солдаты пали напрасно?
– Никак нет, ваше сиятельство. Они спасали вашу жизнь. Однако если бы вы послушали меня вчера, вашей жизни ничего бы не угрожало, а мои солдаты сохранили бы свои жизни.
– Ne sutor supra crepidam44, – ледяным тоном промолвила София. – Я сделала то, что обязана была сделать, и не вам судить мою политику.
– Так точно, ваше сиятельство. Я не политик, я воин. Мне дороги жизни моих подчиненных, таких же солдат императора, как я. Поэтому я не позволю бросать их в огонь брани, точно дрова в печку!
Теперь нахмурилась София. Она устремила на командующего суровый взгляд и отчеканила:
– От вас не требуется принимать решения, контр-адмирал. Вам надлежит выполнять то, что я приказываю. У вас есть час для подготовки операции. Можете быть свободны.
Сказав так, она прикрыла глаза.
– Я этого не сделаю, – сказал Септимий Доламин.
София Юстина открыла глаза – в них было удивление.
– Это что, бунт? Вы забываете, кто я?
– Никак нет, ваше сиятельство. Это вы забываете, что я не ваш слуга!
Княгиня рассмеялась; новая ситуация огорчала бы её, если бы не казалась столь забавной.
– Я министр имперского правительства, меня назначил сам Божественный Виктор – а вы кто такой?
Командующий призвал